Каприз леди Авроры
Шрифт:
– Государь мой, ваша милость безгранична!
– выпалил Мартен, сияя от радости, и еще раз низко-низко поклонился, ударив себя в грудь кулаком…
Белые гадальные кости и черные камни-опалы с веселым перестуком легли на соломенную циновку. И составили многообещающую ромашку.
– Хороший знак, - сказала, тронув пальцем крайний камушек, веда Лида.
– Радость у тебя впереди.
Майя хмыкнула и собрала кости, опалы в ладошку. Еще раз потрясла, приговаривая горсти старинное заклятие "покажи-расскажи", и бросила на циновку. Теперь получилось нечто, похожее на зайца.
– Это страх большой.
– лукаво спросила веда.
– Боюсь, - призналась рыжая, закусив нижнюю губу.
– Только не за себя…
Она в третий раз сгребла гадальное хозяйство в ладони, чтоб по-новому метнуть себе предсказание, но слова Лиды ее остановили:
– Любишь его?
Майя вновь закусила губу. Ее рука раздраженно бросила кости и опалы на циновку: два камушка даже прочь улетели, выпав из общей картины.
– Мрак, - процедила она, хмуря брови.
– Все испорчено.
Третий рисунок не получился - гадание не вышло.
Майя встала и подошла к дырке в крыше, которая именовалась окошком. Глянула наружу - там теплый слепой дождь вкрадчиво шептался с листьями древнего вяза. Захотелось плакать…
А последний раз Майе хотелось плакать в тот день, когда хоронили ее мать - лет десять назад. Тогда тоже шел дождь, но не тихий и мирный, а мощный и шумный. Ноябрьский ливень размывал края неглубокой могилы, и тело, завернутое в льняную простыню, опускалось в воду, что плескалась на дне ямы. Майя плакала, хоть ей это казалось недопустимым. Она плакала, не искажая лица, и была рада ливню: слезы текли по ее белым, гладким щекам, собирались в тяжелые капли на подбородке и срывались на грудь, укрытую вязаной курточкой, и казались дождевой водой. Со стороны посмотришь - не плачет девчонка.
Ее мать умерла от тяжелой раны, которую получила, закрыв собой дочку от вражеской стрелы.
Их убивали только потому, что они были Шипами. Лорд Исидор с запада приказал своим воинам уничтожить всех Шипов, старых и малых, без всякой жалости. Потому что этот лесной народ доставил ему слишком много хлопот.
Они просто бежали из своего разоренного поселка. Подальше, на восток. Защитники-мужчины погибли, а им - женщинам, детям, старикам - все еще хотелось жить.
Быть может, не нужно было брать с собой много добра, грузить повозку. И не стоило двигаться по широким тропам. Это делало слишком заметным их маленький караван. Стоило разделиться, стоило взять лишь самое необходимое и довериться непроходимым пущам. Но они думали лишь об одном - быстрей покинуть горящий край, и дорога обещала им хорошую скорость. Но (как потом стало ясно) - не безопасность.
Их обстреляли из луков из засады. Потом стали грабить.
Майя лежала под матушкой, повернув голову набок, чтоб не задохнуться в ее мягкой и большой груди, и видела, как пятеро налетчиков в высоких шлемах и рваных кольчугах потрошат их повозку, добивают раненых. Она не шевелилась, замерла, потому что мать была еще жива и шептала, обхватив рыжую голову Майи своей рукой:
– Молчи. Ни звука. Нас будто убили. Нас не тронут.
Как оказалось позже, это были ее последние слова.
Потом начался тот самый ливень, шумный, плотный. Вместе с ливнем из тех же зарослей, где налетчики сделали засаду, явился Корт с двумя сверкающими рубцами и меткими мальками. Он положил врагов, наказал каждого. Быстро и беспощадно. Точно так же, как они убили маленький караван Шипов.
Майя, придавленная телом умершей матери, видела все. Когда Корт закончил и на секунду замер посреди мертвых тел и разоренных узлов, осматривая поле боя, она позвала его.
Корт похоронил ее мать. Но только ее. И только потому, что его попросила Майя. На других он не стал тратить драгоценного времени…
– Любишь его, - молвила уже не вопросительно, а утвердительно Лида, собирая камушки и кости в деревянную коробочку.
– А ему плевать, - отозвалась девушка, высовывая руку под дождь; она любила ощущать легкие уколы холода от падающих капель.
– Он, конечно, не прав, - покачала головой веда.
– Ведь за последние лет пять из Шипов я только тебя да Корта видела. Наверное, мы - последние… И не со мной же, старой и свихнувшейся, Корту род наш восстанавливать.
Майя хмыкнула. Не хотелось ей говорить на такие темы.
Веда Лида неслышно подошла к девушке, дернула за рукав куртки и спросила, улыбаясь так лукаво, будто задумала несусветную хитрость:
– Хочешь - помогу? У меня есть травки, которые не только раны лечат…
Князь Трифор весьма дружелюбно улыбался, когда слуга провел к нему Корта из Шипов.
– Кортерис! Кортерис!
– громко и радостно провозгласил князь полное имя убийцы и встал из высокого, резного кресла ему навстречу.
– Как я рад тебя видеть! Что ж Майя? Наврала мне, что ты ранен, что не можешь сам явиться?
– Я был ранен - тут она не врала, - кивнул Корт, бесшумно (в отличие от слуги и самого Трифора) продвигаясь по залу.
– Но я мог приехать - и тут она соврала. И я приехал, чтоб исправить ошибку Майи.
– Ошибка? Какая ошибка? Да не стой. Садись, Корт, садись за мой стол, - князь широким жестом пригласил молодого человека.
– Скажи сперва, где та девушка, которую привезла тебе Майя?
– Корт не спешил за стол.
– Леди Аврора? Конечно, здесь, в моем замке. Это ты отлично придумал: взять ее в заложники, - Трифор улыбался и хлопал убийцу по плечу.
– Ты дал мне такие козыри, с какими я никогда не проиграю!
Корт прервал потоки его радостных фраз вопросом:
– Могу я ее видеть?
– Кого?
– не сразу понял князь.
– Леди Аврору.
– Зачем?
– Трифор продолжал не понимать.
– Я забыл ей вернуть одну вещь, - ответил Корт.
– Через меня нельзя передать?
– князь чуть заметно дернул густой светлой бровью: ему не очень нравились поведение и тон убийцы.
Молодой человек покачал головой:
– Нельзя.
– Что ж… что ж, - Трифор щелкнул пальцами, подзывая к себе слугу.
– Скажи Зану: пусть приведет сюда леди.
Только теперь, удостоверившись, что его просьба будет выполнена, Корт позволил себе чуть расслабиться и присесть за стол.
– Вот так! Вот это хорошо!
– Трифор обрадовался и тут же выкинул из головы все подозрения.
– Пей вино! Ешь козлятину! Да ты мне, как сын родной! Настоящий родной сын князя - юный мастер Гилбер - до сего момента молча и неподвижно сидевший на другом конце стола, вздрогнул в своем кресле, метнул в убийцу очень недобрый взгляд исподлобья и тут же отвернулся, уткнулся глазами в темный и затянутый паутиной угол столовой залы. Корт прекрасно понял, что младший князь с недавних пор его возненавидел. Только убийце из Шипов на это было наплевать. В Совиный замок князя Трифора он прибыл не затем, чтоб искать расположения мастера Гилбера.