Капризы неба
Шрифт:
Теперь до Хромова дошла догадка Глена во всей красе. Сразу же всплыли тщетные попытки вспомнить свою конкурсную работу во время написания «Откровения». Пока Гена собирал в голове факты, Глен выдавал их уже сформулированной цепью последовательностей:
– Что осталось в памяти, так это обсуждение рассказа Карины о двух незнакомцах. Слишком невероятно для совпадения. Пусть даже совпали не сюжетные коллизии, а лишь сам факт появления незнакомцев, этого вполне достаточно.
– Я действительно не помню ничего о своём конкурсном рассказе, - подтвердил Гена, - но почему мы
Глен был готов к такому вопросу.
– Потому что его мы обсуждали ещё до того, как механизм был запущен.
– Но это невероятно!
– Рая едва удержалась на стуле.
– Кто способен воплощать в жизнь выдуманные кем-то миры?
– Только Боги, - спокойно ответил Глен.
– Боги иллюзий, например.
– Издательство?! Но это же обычное издательство с обычными людьми!
– Это лишь предположение. Я не знаю, у кого могут быть такие способности, но не удивлюсь, если ими кто-то обладает. В нашем мире слишком много странного и необъяснимого, просто о нём не задумываешься, пока жизнь течёт своим будничным чередом. Возможно, никто и не стоит за этим, а мы сами каким-то образом материализовали свои идеи.
– А вы помните того мецената-литературоведа, который и проспонсировал «Творческий круиз»?
– спросил Хромов.
– Если предположение Глена верно, то подобное мог сделать лишь человек, так или иначе имеющий отношение к нашим работам и этому круизу. Или не человек...
– Тоже верное замечание, - согласился Глен.
– Вот и объяснение, почему именно мы остались на корабле, а все исчезли. Хотя правильнее будет сказать, что все остались, а мы исчезли. В своих рассказах.
– Подождите, подождите...
– Рая постаралась вдохнуть вместе с воздухом как можно больше спокойствия и здравомыслия.
– После незнакомцев мы очнулись на пустом корабле. Это был уже чей-то другой рассказ?
– Да. Я так полагаю, Костин. Во-первых, что сохранилось в глубинах моей памяти, так это его давняя любовь к историям в стиле мифов о «летучем голландце». Он избрал жёсткую линию работы исключительно в реалистичной прозе, а конкурс журнала, печатающего фантастику, позволил бы реализовать ему свои неформатные для собственного творчества идеи. Во-вторых, мне кажется, воплощённые произведения забирают, в первую очередь, своих авторов, как это случилось с Кариной. Скорее всего, это же случилось и с остальными.
– Орден плотоядных, стало быть, придумал Усмаков, коль забрали его?
– спросил Хромов.
– Вспомните, как лорд Гобель говорил, что голос Усмакова ему кажется очень знакомым. Не потому ли, что это был голос его создателя? И раз вместе с Сергеем исчез и сам орден плотоядных, значит, он и есть автор. Вместе с автором исчезает и его сюжет.
– А как же этот дом, предметы, сад вокруг дома?
– Рая стала расхаживать по гостиной.
– Они-то не исчезли!
– Она с некоторым отвращением посмотрела на посуду, оставшуюся стоять на столе.
– Эти тарелки, из которых каннибалы ели свою баранину. А может, и не баранину вовсе.
– Вполне возможно, всё это исчезнет, стоит нам уйти отсюда и потерять дом из
– Предлагаю проверить это прямо сейчас, - сказал Хромов.
– Если теория верна, она подтвердится именно так. Только мне бы сначала подыскать себе что-нибудь вроде костылей.
– Он окинул взглядом гостиную.
– Тебе не терпится оказаться в одном из наших следующих рассказов?
– остудил его порыв Глен.
– Пока мы здесь, нас ещё окружает мир ордена плотоядных, а стоит его покинуть, неминуемо воплотится в жизнь следующий сюжет. Как в случае с кораблём и островом.
– Выходит, не покинь мы лайнер, не попали бы в сети людоедов и Сергей остался жив? И мы остались бы с Костей.
– Рая проутюжила взглядом Глена.
– Да, и со всей его широкоформатной фантазией про летучих голландцев. Зная чертей в омуте Ракова, для нас куда лучше, что мы оказались здесь.
– К тому же теперь для нас покрыто тайной всё, что произошло с лайнером после исчезновения, - сказал Гена.
– Однако теперь ясно, что испарялся не сам корабль, а это мы всего лишь перебирались из одного рассказа в другой. У нас был выбор остаться там, но, повторюсь, не уверен, что там нас ждал бы шведский стол и добродушный приём у капитана.
– Но кому, кому это всё могло понадобиться?!
– Рая тоном отчаяния и злости вопрошала у небес, точнее, у высокого потолка, вскинув к нему руки.
– Если мы оказываемся в своих же рассказах, то зачем нашим же рассказам убивать своих создателей? Зачем?!
– последние вопросы уже были адресованы Глену.
– Судя по ситуации с лордом, персонажи наших произведений и сами не знают, кто их создатель. Для них мы обычные люди, существующие в их мире и оказавшиеся на пути.
– Ты сказал, что в первую очередь забираются именно создатели. С чем это может быть связано?
– поинтересовался Хромов.
– Некое взаимное притяжение между автором и его вымышленным миром?
– Как вариант, - медленно произнёс Глен. О причинах он пока и сам не задумывался как следует.
– С плотоядными нам, может, просто и повезло, что всё закончилось так быстро. Пары для конкурса могли быть другими или идти в другой последовательности. В конце концов, итог первого раунда тоже мог быть иным. Но вариант притяжения мне кажется более вероятным.
– Повезло, что первым съели Сергея?
– Рая продолжала задавать вопросы на повышенных тонах.
– Как это цинично, Глен!
– Успокойся, он прав, - жёстко вступился Хромов.
– Если теория действительно верна, то лучший способ выбраться из рассказа - это избавиться от его автора.
– Но это лишь приведёт к попаданию в следующий рассказ! По теории. К тому же, как узнать, кто автор, до того, пока никого не забрали и не съели?
– Никак, - спокойно ответил Глен.
– Если на происходящее не указывают какие-либо косвенные факты авторства того или иного человека, этого никак не узнать.
– Что за косвенные факты?
– Да что угодно. В случае с кораблём-призраком это могло быть знание о любви Кости к подобным темам. Только тогда мне и в голову не могла придти мысль об оживающих сюжетах.