Капуста без кочерыжки (сборник)
Шрифт:
Так точно, на мясокомбинате… Но это у нас. А там — вот так, на деревьях. Растительным путем… Вот и я говорю: непредставимо, товарищ старший лейтенант…
Смотрит Пиньков — за стволом шевеление какое-то. Сменил позицию — глядь, а там волк не волк, крокодил не крокодил… Короче, пупырчатый такой… И землю роет. Воровато и быстро-быстро. Передними лапами. А на травке стоят рядком четыре банки с тушенкой. И, надо полагать, свежесорванные — в смазке еще…
Изготовился рядовой Пиньков для стрельбы стоя и двинулся к дереву. А тот знай
Как пупырчатый присядет, как подскочит! Вскинулся и обмер — ну Чисто собачка в цирке на задних лапках. Стоит и в ужасе ест Пинькова глазами. Глаза — маленькие, желтые, нечестные…
— Вольно! — враз все смекнув, говорит рядовой Пиньков и вешает автомат в положение «на плечо». — Кто командир?
Даже договорить не успел. Хотите верьте, хотите нет, а только пупырчатый делает поворот кругом на два счета, да так ловко, что все четыре банки летят в яму, а сам — опрометью куда-то, аж гравий из-под лап веером.
Откуда гравий? Да, действительно… Поляна же… А! Так там еще, товарищ старший лейтенант, дорожки были гравийные от дерева к дереву! Ну а на самих-то полянках, понятно; трава. Причем с большим вкусом подстриженная: коротко, но не под ноль…
Ну вот…
Наклонился Пиньков над рытвиной, видит — даже номер на банках какой-то выдавлен. У каждой по ободку вроде бы брачок фабричный. А на самом деле — след от черенка.
Обошел Пиньков дерево, смотрит — а листочки-то кое-где к веткам пришиты. Для единообразия, стало быть. Кто-то, значит, распорядился. А то на одной ветке листьев мало, на другой — много… Непорядок.
«Однако, — ужасается вдруг Пиньков, — мне ж сейчас в караул заступать!..»
И тут, слышит, за спиной у него как бы смерчик теплый с фырчанием крутнулся. Оборачивается, а там пупырчатый начальство привел. Начальство такое: дед… Да нет! Дед — в смысле старенький уже, пожилой! Хотя крепкий еще, с выправкой. На отставника похож. А с дедовщиной мы боремся, это вы верно сказали, товарищ старший лейтенант!..
— Осмелюсь доложить, — рапортует. — Премного вашим внезапным явлением довольны!
И тоже, видать, кривит душой — доволен он! Оробел вконец, не поймет, то ли это рядовой Пиньков перед ним, то ли ангел небесный откуда-то там слетел…
Никак нет, никакое не преувеличение. Вы рядового Пинькова по стойке «смирно» видели? Незабываемое зрелище, товарищ старший лейтенант! Стоит по струнке, глазом не мигнет, оружие за плечиком сияет в исправности, подворотничок — слепит, надраенность бляхи проверять — только с закопченным стеклышком. А уж сапог у Пинькова… Да какой прикажете, товарищ старший лейтенант. Хоть левый, хоть правый… Кирза ведь, а до какого совершенства доведена! Глянешь с носка — честное слово, оторопь берет: этакая, знаете, бездонная чернота с легким, понимаете, таким млечным мерцанием… Галактика, а не сапог, товарищ старший лейтенант!
— Рядовой
— А ну-ка, любезный, — подрагивающим голосом командует дедок, — подвинься-ка в сторонку…
Пупырчатый туда-сюда, уши прижал, лоб наморщил, но видит, податься некуда, — отшагнул.
Смотрит дед: банки. Оглянулся быстро на Пинькова — и с перепугу в крик.
— Шкуру спущу! — кричит. — Смерти моей хочешь? Перед кем опозорил! Пятно на всю округу!..
Откуда ни возьмись — еще четверо пупырчатых. Точь-вточь такие же, никакой разницы — тоже небось банки тайком прикапывали, и не раз. Сели вокруг первого, готовность номер один: пасти раззявлены, глазенки горят. И смотрят в предвкушении на деда — приказа ждут.
И еще гномики какие-то… Как выглядят? Н-ну, как вам сказать, товарищ старший лейтенант… Гномики и гномики — пугливые, суетятся. Похватали банки и полезли с ними на дерево — на место прикреплять.
— Взять! — визжит дед.
Как четверо пупырчатых на первого кинутся! Шум, грызня, клочья летят… А дед берет культурно Пинькова под локоток и уводит в сторонку от этого неприятного зрелища. А сам лебезит, лебезит, в глаза заглядывает.
— Нет, но каков подлец! — убивается. — Ведь отродясь не бывало… В первый раз… Как нарочно…
— Разорвут ведь, — говорит Пиньков, останавливаясь.
— У меня так! — кровожадно подтверждает дед, от усердия выкатывая глаза. — Чуть что — в клочья!.. Вы уж, когда докладать будете… об этом, с банками, не поминайте, сделайте милость…
И уводит Пинькова все дальше, в глубь оврага… Горы? Виноват, товарищ старший лейтенант, какие горы? Ах, горы… Разрешите доложить, с горами у Пинькова промашка вышла. Не горы это были, а самый что ни на есть овраг. Просто Пиньков его поначалу за ущелье принял…
Да и немудрено. Ведь что есть овраг, товарищ старший лейтенант? Тот же горный хребет, только наоборот.
— Ты погоди, дед, — говорит Пиньков. — Ты кто будешь-то? Звание у тебя какое?
Дед немедля забегает вперед, руки по швам, глаза выкачены.
— Колдун! — рапортует.
«Эх, мать!» — думает Пиньков.
И пока он так думает, выходят они из овражного отростка в центральный овраг. Ну вроде как на проспект из переулка. Внизу речка по камушкам играет — чистенькая, прозрачная. И травяные квадраты — вверх по склону ступеньками.
— Извольте видеть, — сипит колдун, — вверенная мне территория содержится в полной исправности!..
И точно, товарищ старший лейтенант. Порожки-склончики от ступеньки к ступеньке дерном выложены. На деревьях банки качаются в изобилии. И под каждым деревом пупырчатый на задних лапах.