Kara no Kyoukai:Chapter 01
Шрифт:
сразу со всех сторон… Тогда вы и начали терять зрение?
Удивительно. Она заметила, что я практически ослепла?
Мне осталось только кивнуть.
– Верно. Мир выцвел, и под конец вокруг не осталось ничего. Сначала я думала, что все исчезнет и растворится. Но ошиблась. Действительно исчезло все. По крайней
мере, все, что можно было увидеть. Но это ничего не значило – мои глаза к тому времени
уже парили отдельно от меня. И хотя все, что мне осталось видеть – пейзаж вокруг
больницы,
изменилось. Ничего…
Кашель прервал меня. Мне так давно не приходилось столько разговаривать, что
горло горело огнем.
– Понимаю. Ваше сознание ушло в небо. Но как получилось, что вы еще живы?
Если бы призрак на крыше здания Фудзё нес его в себе, вы бы уже были мертвы от руки
Шики.
Да, я и сама не могла понять, почему.
Та девушка… кажется, ее звали Шики. Как же она смогла пронзить меня? Ведь моя
парящая в небе ипостась не могла коснуться материальных предметов, но в обмен и сама
оставалась недосягаемой для всего вещественного. Но эта девушка убила ее, словно
реальное, живое тело.
– Ответьте мне. Та Фудзё Кирие, что парила в небе – это были действительно вы?
– Нет. На самом деле – нет. Та «я», что парила в небе, давно оставила ту «меня», которая могла на небо лишь смотреть. Она улетела прочь. Меня бросила даже я сама.
Женщина подняла брови. Впервые на ее лице возникли следы каких-то чувств.
– Получается, ваше сознание не разделилось надвое. Был кто-то еще, кто дал вам, помимо одного вместилища души, новый сосуд. И вы контролировали два тела одним
рассудком? Оказывается, все было совсем не так, как казалось.
21
Я не могла не согласиться.
Забыв о жалком положении своего реального «я», я смотрела на мир с высоты
новыми глазами. Но ни одна из нас так и не смогла ступить ногой на твердую землю, и
мы лишь бессильно и бесцельно парили в вышине. Мир за окном больничной палаты
отверг меня – и я не могла больше стать его частью, как бы ни жаждала этого.
В итоге, мы все же оказались крепко связаны.
– Теперь понятно. Но разве вам недостаточно было грезить внешним миром? Не
думаю, что стоило позволить тем девочкам падать.
– Девочкам?.. Ах, да. Тем девочкам, которым я так завидовала. Им не
посчастливилось. Но я ничего не делала – они упали сами.
– Ваша ипостась на вершине здания Фудзё была скорее энергией, сгустком
виртуальной воли. И вы это использовали, верно? Всех этих девушек с самого начала
отличала способность к полету. Даже если она присутствовала лишь в виде образов в их
сознании – хотя в некоторых могла быть и
так уж редки, хотя это почти никогда не приводит к неприятностям. Почему? Потому, что
они делают это только во сне и не посягают творить подобное во время бодрствования, в
здравом рассудке. Находясь же в бессознательном состоянии в своей кровати, они не
могут причинить вреда ни себе, ни другим. Погибшие девушки отличались от обычных
людей. Не будем вспоминать Питера Пэна, но гораздо легче летать во сне в детстве.
Может быть, одна или две из них действительно парили во сне, а остальные лишь грезили
о полете. Но вы заставили их непрерывно думать о полетах. Вы смогли заронить в них
неистовую жажду, дали ощутить наяву тот безграничный восторг и освобождение, что
сопровождает полеты в грезах. В результате они ощутили себя способными парить. И они
были правы… но – только в бессознательности. Ведь летать лишь с помощью слабых
человеческих сил очень трудно. Даже я бы не смогла проделать это без метелки. Шанс
взлететь, находясь в сознании, очень низок. А они попытались повторить видения из
своих грез. И случилось то, что и должно было случиться – девочки рухнули вниз.
– Да, они парили вокруг меня. Я надеялась, что они станут моими друзьями. Мне
было очень больно узнать, что они лишь плавают, как рыбки, не замечая меня. Ведь в них
не осталось сознания – они ничего не понимали и не воспринимали. И тогда я подумала, что, проснувшись, придя в себя, они все же осознают мое присутствие, и мы сможем
поговорить. Только по этой причине я…
– Вам холодно? Вы дрожите.
Голос посетительницы был холодным и жестким, как пластик.
Дрожь не ушла, даже когда я обхватила себя руками. Жалкая картина.
– Позвольте мне спросить еще кое-что. Почему вы так жаждали неба? Ведь вы
презирали внешний мир целиком, без остатка.
Наверное, потому…
– Небу нет конца. И я подумала, что если улечу так далеко, как только смогу, то
найду мир, который не захочется ненавидеть и презирать. Если бы я только смогла…
– И у вас получилось? Найти такой мир?
Меня трясло так, что уже начали выстукивать зубы. Глазам сделалось горячо.
Я смогла лишь еле заметно кивнуть.
– …Каждую ночь, засыпая, я страшилась, что не увижу следующего рассвета, что
не доживу до завтра. Я знала, что мне могло просто не хватить сил вернуться из
дремотного забытья.
Дни были, как туго натянулась струна, резонирующая страхом смерти. Но, может
быть, именно поэтому я остро чувствовала себя живой. Ощущение подступающей смерти