Карабарчик
Шрифт:
Из-под кровати вылез лохматый щенок и, усевшись на задние лапы, умильно посмотрел на Яньку.
— Знаешь, чему его тятя научил? Хочешь, покажу?
Подражая отцу, Янька сердито крикнул:
— Делбек! Евстигней идет!.
Щенок вскочил на ноги, взвизгнул и, поджав хвост, стремительно кинулся под кровать. Карабарчик улыбнулся.
— Видел? — спросил довольный Янька. — Делбек боится хозяина: Евстигней его постоянно лупит чем попало. Первый раз отлупил за то, что Делбек молоко у Варвары вылакал, второй раз — за то, что цыпленка задавил, а теперь уж дерет по привычке. Делбек и Степки боится.
Янька взял за руку Карабарчика и вышел с ним во двор.
— А-а, уже подружились? Вот и хорошо! — Прокопий ласково похлопал рукой по плечу найденыша. — Теперь вас будет двое. Степке туго придется! — улыбнулся он.
— Тятя, а тятя, почему он молчит все время? — обратился Янька к отцу.
— Да потому, что он русского языка не понимает.
— Вот не догадался! — улыбнулся Янька. — А я думал, он немтырь.
— Как тебя зовут? — спросил Прокопий мальчика по-алтайски.
— Карабарчик.
— Он говорит, что зовут его Скворцом, — перевел отец.
Янька свистнул:
— Вот так здорово! Скворец!
— Чей ты? — продолжал расспрашивать Прокопий.
— Не знаю… — Карабарчик опустил голову.
— Кто твой отец?
— Был пастухом у Яжная.
— У кривого Яжная? — спросил с изумлением работник. — Это не твоего отца убил он в прошлом году?
Мальчик прошептал чуть слышно:
— Не знаю. Только нас с мамой Яжнай выгнал из аила [3] , и мы жили в лесу.
3
Аил — конусообразная юрта из жердей, покрытая корой лиственницы.
Прокопий с жалостью посмотрел на мальчика. Ему вспомнился случай с пастухом бая: защищаясь от побоев, пастух ударил хозяина палкой и за это был убит. Дело замяли, и преступление Яжная осталось безнаказанным.
— Родные у тебя есть?
— Не знаю.
— Эй, Прокопий! — раздался с крыльца зычный голос Зотникова. — Веди мальчонка.
— Пойдем, хозяин зовет. — Взяв за руку Карабарчика, работник повел его к дому. — Да ты не бойся! — говорил он мальчику, видя, что тот упирается. — В обиду тебя не дам.
Когда Прокопий с Карабарчиком вошли в горницу, семья Зотниковых сидела за чаем.
Из-за самовара выглянуло злое лицо хозяйки.
— На кой ты грех его подобрал? — набросилась она на мужа. — Мало их, нищих, шляется по дорогам, так тащи всех в дом.
Евстигней поставил недопитое блюдце на стол и провел рукой по окладистой бороде.
— Да, парнишка незавидный. Работать, пожалуй, не сможет скоро. Разве отправить его на маральник? [4] Может, там поправится. Прокопию помощник будет. — Евстигней вопросительно посмотрел на жену.
4
Маральник —
— Куда хочешь девай, а в дом не пущу.
Зотников в раздумье почесал затылок.
— Евстигней Тихонович, отдайте мальчика мне! Куда ему теперь? Ни отца, ни матери… Пропадать, что ли? — Прокопий погладил найденыша по голове.
Хозяин крякнул и опустил глаза.
— Пускай берет! — Хозяйка посмотрела на мужа и махнула рукой: — Только насчет пропитания на нас чтобы не надеялся.
Карабарчик стоял тихо и с удивлением разглядывал просторную избу. Его поразили невиданные цветы и птицы, нарисованные на стенах и потолке, очевидно, проезжим маляром. Наглядевшись на них, он перевел глаза на сидящих за столом и увидел мальчика, который украдкой показывал ему язык.
Карабарчик в растерянности отвернулся к стене. Вдруг он почувствовал, что кто-то больно ущипнул его, и, оглянувшись, увидел рядом хозяйского сына Степку.
Найденыш заплакал.
Прокопий оглянулся и оттолкнул Степку:
— Зачем обижаешь?
— А тебе что, жалко? Он ведь алтаец! — тон хозяйского сына был вызывающий.
— И алтаец такой же человек, как и ты.
Варвара, жена Зотникова, всплеснула руками:
— Господи! Да ты, Проня, совсем с ума сошел! Нашел с кем хозяйское дите сравнивать. Степанко-то ведь крещеный, а этот что? Имени даже человеческого не имеет.
— И то правда, алтаец души не имеет, — поддакнул жене Евстигней и, обратившись к Прокопию, махнул рукой: — Бери его к себе, коли хлеба много.
Глава вторая
В семье Прокопия Кобякова Карабарчика окружили лаской и заботой. Степанида была доброй женщиной и жалела найденыша.
— Сиротка ты моя бесталанная! — гладя его по голове, говорила она. И мальчик, чувствуя ласку, доверчиво прижимался к ней.
Верным другом был и Янька.
— Если Степка тронет Карабарчика, я ему мялку дам! — говорил он отцу.
— Драться нехорошо, — останавливал сына Прокопий.
— А если он первый полезет, что мне нюни распускать, что ли? — Янька решительно встряхивал вихрастой головой.
— Теперь он побоится: вас ведь двое.
Шли дни. Карабарчик быстро осваивал незнакомый ему русский язык.
— Зды-равствуй, друг! — обратился он однажды к Яньке и протянул ему руку.
Янька подпрыгнул от радости и, схватив Карабарчика, стал кружить его вокруг себя. Утомившись, он спросил:
— А по-алтайски «здравствуй» как?
— Эзен.
— А дом? — Янька показал на большой дом Зотникова.
— Аил.
Наглядный урок русского языка неожиданно был прерван. Ребята заметили Степку. Он бегал по двору с веревочкой, к которой был привязан воробей.
Слабо трепыхая крыльями, воробей то взлетал вверх, то опускался к земле, пытаясь вырваться из рук своего мучителя. Наконец с раскрытым клювом, тяжело дыша, он упал к ногам ребят.
Янька поднял полумертвую птичку и гневно крикнул подбежавшему Степке: