Карачун 2000
Шрифт:
— Успеет еще, опыта пока не набрался, — сказал я.
Пока мы переваривали рассказанную историю, трактирщик принес еще два кувшина пива, несколько бургеров и ведро деревенской картошки. Немного перекусив и наполнив головы свежим алкоголем, мы вернулись к забытой беседе.
— Слушай, ну, а как этот Гаррет богом-то стал? — меня вдруг осенило. — Может это чудо просто из другого фандома? С чего ты решила, что он из твоего мира?
— Ты прав, но всё это можно легко проверить! — сказала Клёпа и в один прыжок сорвала
— Вот, видишь это темное пятнышко на его шее в виде октагонического гексапетрона? — сказала Клёпа, ткнув пальчиком в хитрую усатую рожу.
— Ээ, — протянул я. — Больше похоже на оливье, выблеванный на лестничную клетку десятиклассником, впервые попробовавшим водяру.
— Ну да, это оно и есть, — подтвердила Клёпа.
— Тогда вижу, — кивнул я.
— Вот, это клеймо 17го генно-евгенического завода им. фельдмаршала Паялиуса, — восторженно воскликнула кошка.
— Ну, допустим, этот воровской бог на самом деле баба с искусственным членом. Нам-то что с этого? — спросил я.
— А то, что божественная сила оказывает влияние на мозги своих адептов! Возможно вся эта хрень с коммунистической партией — его извращенских лап дело! — заявила Клёпа.
— Ага, а так как он ненастоящий мужик, то и коммунизм у них ненастоящий, а извращенский! Вполне возможно, что это и не коммунизм вовсе, а скрытая форма социал-либерализма! — ошарашенно прошептал я.
— О боже, мне страшно за будущее этой страны, — Клёпа спрятала лицо в ладонях.
— Да и хер с ними, нам ж тут не жить. Откроем печать, да поедем дальше. Ламор только жалко, хорошая девочка. Просто попала в дурную компанию… — сказал я.
— Мы ж ей обещали, что вместе трахнем Нукильду! — всплакнула Клёпа.
— Да, надо будет что-то придумать. Может на неё калибровка подействует? — я почесал в затылке. — Но придётся подождать, пока мы не разгромим этот дворец и не найдем печать.
Клёпа пожала плечами и осушила очередную кружку:
— Главное, что мы раскрыли их секрет! Теперь нужо быть настороже и держать всё в тайне!
— Да уж, вот кто бы мог подумать, что страшную тайну гильдии воров можно раскрыть, проведя логическую линию от говна, которым топят хлебопечки! Куда там Холмсу и Пуаро! — восхищенно произнес я.
Клёпа довольно зарделась и радостно замахала хвостом.
Пока мы поглощали пиво и пытались осмыслить последствия раскрытия воровской тайны, из подвального помещения поднялась Ламор и подсела за наш столик:
— Уфф, что в городе творится! Сущий беспредел! Скоро ж дефолт, гиперинфляция и всё прочее говно начнется. В магазинах и бутиках народу — тьма! Закупаются на последние деньги, всё сметают с полок! Нормальной одежды и обуви скоро не будет ведь. Будем все в мешковине и лаптях ходить, да хуй сосать. — выпалила зеленодевка.
—
— Ну-у-у, это другое! Я его добровольно и для удовольствия сосу, а будет-то наоборот… — зеленодевка покрылась милым пятнистым румянцем.
— В общем, решила и я обновками закупиться. Нижним бельём там и прочим…
— Ты ж говорила, что трусы только для того и нужны, чтобы их снимать! Появилась прекрасная возможность полностью от них отказаться! — возмутился я.
— Так-то верно, но холодно же! Задувает снизу, да насекомые лезут… — смутилась Ламор.
— Ладно, об этом лучше не рассказывай, — отмахнулся я.
— Ок, расскажу о платье. Короче, заприметила я одно платье в бутике каракалпакстанского трикотажа. Чёрное, маленькое, узенькое, на меня только в обтяжку и налезет! Только хотела его взять примерить, как у меня из рук его какая-то баба вырывает! Да чего там баба! Бабища! Жирная, как та вахтерша из газеты! Ну, чуток только постройнее и подбородков не 7, а всего 4. Я ей культурно говорю: куда ты проблядь убогая, шакалами да свиньями финно-угорскими сношённая, лезешь? Я мать твою и отца и сына и святого духа в очко долбила! Тебе это платье даже на руку не налезет!
— А она мне знаете что?
— Что? — ошарашенно спросил я. Ещё бы! Такой объем информации за десять секунд вывалила!
— А она мне: ты паскуда зелёная, да хлоропластовая, травоядными гусями, да утками жеванная! Я, говорит, всю жизнь свиней твоим родственниками кормила! Я этим платьем говно сортире подтирать буду, что мимо дырки пролилось. А оно всё врёмя проливается, потому что задница моя такая жирная, что весь обзор заслоняет и я не вижу, куда падают продукты моей жизнедеятельности. И заплакала! Представляете себе?!
— Ну, а дальше что? Пожалела? Отдала ей платье? — спросил я, поправляя нервы очередной дозой пива.
— Да щас! — злобно рассмеялась Ламор. — Прописала ей двоечку между третьим и четвертыми подбородками — она и вырубилась!
— Ты тоже так феерично по магазинам ходишь? — спросил я, пихнув Клёпу локтём в бок.
— Не, я с ножом хожу! Кто чё вякнет — сразу в печень! — невинно улыбнулась кошкодевка.
Нежно погладив кошку по голове, такую лучше не сердить! Я снова повернуля к Ламор:
— Так где платье? Давай надевай и выходи хвастаться!
Зеленодевка снова убежала вниз, а я решил посетить местный сортир и заодно узнать, куда пропал Вуди, пятнадцать минут назад ушедший справлять малую нужду.
Едва я открыл дверь в туалет, как моему взору предстало совершенно чудовищное зрелище. Посреди засрато-дырчатой пасторали, в коленно-локтевой позе стоял пленный ОБЧГ, а сзади его беспощадно наказывал синий дятел. Качан и команда его учеников тоже были здесь: жались к стенкам и закрывали глаза руками.