Карафуто
Шрифт:
Темно-зеленая таежная полумгла уже гуляла на лужайках, когда Володя неожиданно вышел на просеку. Он и испугался и обрадовался. Он не сомневался, что просека ведет к каким-то военным сооружениям на границе.
Вскорости нашлись и следы от автомобильных шин. Просека служила удобной лесной дорогой.
Юноша очень волновался. У него пересохло в горле и на лбу выступил пот. Остался последний барьер — граница. Перепрыгнуть через него — и конец мыканьям, конец трудному странствию по тайге.
Хотя как ни удобно
Чем дальше шел Володя, тем более росло его напряжение. Будто и не было усталости. Ноги ступали мягко, почти беззвучно, будто и не были обуты в грубые деревянные сандалии.
Всем существом юноша ощущал опасность. И удивительно, его взволнованность бесследно исчезла. Вместе с тем все чувства необычно заострились. Он ощущал чрезвычайную ясность мыслей. От его глаз не могла спрятаться даже тень, не то что куст или ствол ели. Малейший шорох принуждал его останавливаться и всем телом приникать к дереву.
Враг мог быть здесь, в нескольких шагах. Он мог таиться за каждым кустом или трухлявым пеньком. Он мог идти следом за Володей, поджидая удобной минуты, чтобы крикнуть: «Стой! Руки вверх!»
В густой полумгле в конце просеки показались неизвестные строения. Володя лег на землю и пополз. Он увидел очень высокий забор. За забором высились дома. Трубы на крышах четко обрисовывались на вечернем небе.
Это мог быть пограничный пост. Только почему так много домов? Володя насчитал пять, но их, наверно, было больше — нельзя было разглядеть за крышами.
Подползя ближе, юноша увидел, что забор обнесен двумя рядами колючей проволоки.
«Как крепость, — мелькнула мысль. — Что это за постройки в глухой тайге?»
Ни единый звук не нарушал тишины. С тревогой, подняв голову, смотрел Володя на «крепость». Нет, это не был пограничный пост. Этот очень было похоже на концентрационный лагерь.
В эту минуту юноша ясно почувствовал, как где-то недалеко треснула сухая веточка. Он припал к земле, слился с нею.
Этот звук в таежной тишине мог означать смертельную опасность. Веточка могла треснуть под ногой японского пограничника.
Володя чутко прислушивался, затаив дыхание. Какая-то ночная букашка лазила по стебельку у самого его носа. Потом она перелезла Володе на щеку. Он не пошевелился. Возможно, это была мохнатая гусеница, так как после этого щека зачесалась.
Юноша лежал неподвижно. Если недалеко был враг, он должен себя выдать. Тем не менее ничто не нарушало тишину. Володя вздохнул с облегчением.
Но вот он снова услышал какие-то странные звуки. Они доносились от зданий, из-за высокого забора. Это было похоже на чухканье паровой машины. И вдруг вспыхнули электрические фонари.
Освещенная
Володя лежал, притаившись среди листвы густого папоротника. Надо было действовать. Нельзя же ночевать в тайге под стенами неизвестных зданий.
Юноша был убежден, что видит перед собой японский концентрационный лагерь, его специально построили в тайге, подальше от людских глаз.
Вокруг стояла темнота. Ничто не нарушало глубокую тишину. Только глухой шум паровой машины долетал до Володи.
Вдруг он вздрогнул. В ночной тишине прозвучал дикий вопль, отчаянный вскрик. Прозвучал и резко оборвался, будто тому, кто кричал, тут же закрыли рот.
Отчаяние и предсмертная тоска человека, которого ведут на смертную казнь, — вот что слышалось в том страшном крике. Володя весь дрожал, словно его била жестокая лихорадка.
За этим забором, за изгородью из колючей проволоки, страдали люди. Сколько их — заключенных, упрятанных в концентрационном лагере от друзей и товарищей, в таежном захолустье?
Но хуже всего то, что Володя был бессилен, он не имел никакой возможности помочь им. Да и имеет ли он сейчас право рисковать? Разве его отец не возлагает на него, на сына, все свои надежды освободиться?
Нет, эта глупость нарываться теперь на опасность. Прочь подальше от этого места, пока не поздно!
Легкий, почти неуловимый шорох возник позаду юноши. И в то мгновение, когда Володя, припав к земле, хотел осмотреться, что-то тяжелое бесшумно свалилось ему на спину. Он почувствовал, как щелкнули зубы зверя, в нос ударил острый запах псины.
ОФИЦЕР ДОПРАШИВАЕТ
Кто-то подошел сзади бесшумными, легкими шагами и тихо позвал:
— Гохан! Гохан!
Володя почувствовал, что пес отпустил его. Тогда тот, неизвестный, что подошел, коротко приказал, на японском языке:
— Спокойно!
Он грубо схватил руки юноши и скрутил за спиной бечевками.
Володя все время ощущал на своей шее горячее дыхание пса, слышал глухое рычание и знал, что стоит только пошевелиться, и собачьи зубы вцепятся в него мертвой хваткой.
— Встать! — приказал неизвестный.
Володя не успел опомниться, как на глаза ему упала повязка. Сзади, на затылке, ее крепко завязал хозяин пса. Потом позвал пса и снова коротко приказал:
— Вперед!
Придерживая Володю за связанные руки, неизвестный легкими толчками указывал, куда идти.
Юноша медленно шел с завязанными глазами, чутко прислушиваясь к звукам, которые возникали вокруг него, стараясь угадать, куда его ведут.
Конечно, в лагерь.
Стук. Скрипит калитка. Она скрипит тяжело, медленно отворяясь. Так скрипят массивные железные ворота.