Карафуто
Шрифт:
Они шли чуть заметной тропой, которая вилась вверх. Хабаров объяснил, что тропу протоптали звери, идущие ночью на водопой.
Склон сопки покрывали ели и пихты, но выше снова начался лиственный лес. Березы, осины и ольха стояли вокруг стеной. Тропа исчезла, и теперь Хабаров повел Володю напрямик. Он-таки в самом деле хорошо знал направление.
— Вы, наверное, бывали на границе? — спросил Володя. — Вы так уверенно ведете меня, что я…
— Бывал, — неохотное буркнул Хабаров, оглянувшись, и Володе показалось, что лицо его потемнело.
— Бывал. Там у меня некоторые дела… Там работает мой брат… тоже дровосек…
В обеденную пору сели под кустом дикой смородины. Гора осталась далеко позади, но впереди снова вставали сопки, одна круче другой.
— Нет, надо сначала поесть, — сказал Володя. — Натощак я не осилю те кручи.
Хабаров раскрыл корзину и достал жареного рябчика.
— Это наш Окума промышляет. У него есть охотничье ружье. Но охотится он редко, нет времени за работой.
В консервной банке был вареный рис.
— Я тоже привык к нему, вместо хлеба, — указал глазами на рис Хабаров.
Он поставил перед Володей бутылку.
— Саке, — сказал он. — Ее японцы пьют подогретой, но нам будет и так хорошо.
— Благодарю, я не буду пить, — отказался Володя. — Как я, пьяный, перейду через границу?
— Пьяный? Ерунда! От саке? Да это же рисовая водка, в ней всего двадцать градусов! Пей!
Хабаров откупорил бутылку и подал Володе. Юноша нерешительно повертел бутылку в руках и отставил.
— Пейте лучшее вы… товарищ Хабаров.
— Во дает! Половина бутылки твоя. Сначала тебе нужно выпить. И потом вот что… Для тебя я не Хабаров, а просто Петя, Петр… Пей. Только — одним махом, быстро, не раздумывая. Ну?
«Вот прицепился, как репей», подумал Володя, взял бутылку и глотнул из горлышка. Жгучая жидкость, как ножом, полоснула горло. Юноша закашлялся, на глазах выступили слезы.
— Это… такое… саке? — чуть слышно произнес он.
— Пей, пей! Ну да, саке! Ты не будешь больше? Это черт знает что такое! Я сержусь на тебя.
— Это… саке?
— Саке.
Неясное подозрение заползло в сердце. Невероятно, чтобы этот жгучий спирт был саке.
Хабаров сердито поставил бутылку в корзину.
— Если так — я тоже не хочу! — буркнул он.
Некоторое время оба молча ели мясо. Хабаров искоса посматривал на Володю. Потом притворно, как показалось Володе, улыбнулся.
— Ну, хватит нам сердиться, — сказал примирительно. — Ведь мы в тайге. Нам надо быть друзьями. Руку!
Он пожал Володе руку у локтя.
Над верхушками деревьев проплывал июньский ласковый день. В просветах густого кружева хвойных ветвей виднелись островки чистого голубого неба.
Где-то вверху веял ветерок, но внизу, под палаткой из хвои, было тихо и душно. Здесь всегда стоял полумрак, и только на лужайках светило солнце, качались цветы и звенели насекомые.
— Я не знал, что у вас есть брат, — сказал Володя Хабарову, когда они снова тронулись в путь.
— Брат? Какой брат? — удивился тот.
— Но вы же недавно сказали, что у вас есть брат, что он живет недалеко от границы.
Хабаров смутился.
— А, да, да! Конечно. Брат, его зовут Сергей. Смотри — сера!
Он нагнулся и содрал с пенька лиственницы немного красноватой камеди.
— Ее жуют, — сказал он, бросая кусочек в рот. — Говорят, от нее десна становятся крепче.
И они пошли дальше.
— А отец ваш был политическим ссыльным?
— Почему ты говоришь мне «вы»? Ведь мы — друзья. Мой отец? Ну да. Его осудили на пожизненную каторгу за покушение на губернатора. В сущности говоря, его должны были казнить, но тогда случилась какая-то амнистия, что ли. Одним словом — казнь отцу заменили пожизненной каторгой. Смотри, какой гриб. Но он ядовитый. Гадючий, говорят. Ты слышал, как кричит гадюка?
— Шипит?
— Нет, кричит. Поет. Это бывает ночью. Вот так: крю-крю-ю…
— В самом деле? Это жутко.
— Или когда филин кричит. Он плачет и хохочет. Думают, что леший.
— А медведи? Часто случаются?
— Ого, на каждом шагу. Тайга. Где же им жить, как не в тайге?
— Я еще не встречал.
— Они первыми на людей не нападают. Вот волки страшнее. В особенности, если стая.
Некоторое время шли молча, и тогда Хабаров спросил:
— Ты любишь вино? Я люблю бургундское, например, шампанское. В поселок привозят. Там есть небольшой ресторан. Люблю погулять!
— Разве это по карману?
— Другим не по карману, но мне…
Он задумался и облизал губы.
На вершине сопки, на каменистой круче, краснели стволы сосен. Солнце садилось.
— Мы очень хорошо шли, — сказал Хабаров. — И вдобавок я повел напрямик. Мы уже сейчас в пограничной полосе.
— Неужели?
— Да, да. Я сам не надеялся.
Володя разволновался. Скоро граница! Хабаров тоже, наверное, чувствовал себя не совсем хорошо. Он часто оглядывался на Володю, тяжело дышал, будто кто-то сжимал ему горло.
— Надо осторожнее, — сказал он. — До границы рукой подать.
Его движения стали вкрадчивыми, мягкими.
— Мне надо сделать небольшую разведку, — тихо сказал он. — Ты подожди меня здесь.
Володя сел на траву, ему показалось, что Хабаров испугался и хочет его бросить. Если это так — пусть скажет правду. Надо благодарить уже за то, что привел к границе, а дальше…
— Не шевелись, жаба! — вдруг услышал над собою Володя окрик своего проводника. — Не оглядывайся, а то убью!