Каракал
Шрифт:
А вот подумать о том, какой «начальный капитал» он имеет на старте в новом мире, – это действительно важно. И первым плюсом, а может даже единственным, в копилку идут его физические возможности. Не те гипотетические, о которых вещал Глас, а те, которые он уже имеет. Матвей реально смотрел на вещи, единственное, что он умеет очень хорошо – это воевать. И пусть реалии здесь совсем не те, что на Земле – это ничего не меняет.
Правда, сразу вставал в полный рост другой вопрос. «Калашей», «абаканов», «винторезов», да даже сраного ПМа здесь нет и, скорее всего, не предвидится еще не одну сотню лет. Зато есть очень много острых железок, пользоваться которыми нужно уметь. Только вот для Матвея в
Хотя тут тоже как поглядеть. Ножом и саперной лопаткой как оружием его пользоваться научили и довольно хорошо. А уж метать все, что может воткнуться, – это вообще любимое занятие с самого детства. Так что совсем уж беззубым перед местными бойцами он не окажется. Рукопашку тоже можно писать в зачет, как-никак у него батя был инструктором и привил любовь к бою без оружия с младых ногтей. И вроде все. Знания технологического мира могут быть как полезными, так и хламом, который здесь применять возможности не будет. Да и не собирался он устраивать здесь революций: ни цветных, ни технологических, ни экономических, ни сексуальных. Об этом он уже думал и мнения своего не изменил. Каждый должен идти своим путем, неважно, человек это или целый мир. И набивать шишки на этом пути тоже должен сам. Учиться на чужих ошибках – это только звучит красиво. Реальность же такова, что иногда приходится наступить на одни и те же грабли несколько раз и набить шишку, прежде чем поймешь, что это больно и неправильно.
«Ну что ж, – подумал Матвей. – Не так уж и мало, – а потом мысленно хлопнул себя по лбу, – как я мог забыть. Да я в первую очередь об этом должен был подумать. Или это только сейчас у меня проявился еще один кусочек памяти?»
А разорялся парень не просто так. Когда он со всей семьей переехал к последнему месту службы отца в Улан-Удэ, то неожиданно увлекся луком. Не спортивной стрельбой, а изготовлением настоящих реплик с древних образцов, какими пользовались наши предки много столетий назад. Ну и, естественно, их последующим испытанием.
Увидев на одном из этнографических фестивалей, как старый якут на мастер-классе рассказывает и показывает, как изготавливается это древнее оружие, парнишка просто загорелся идеей научиться этому самому. Благо, что этот самый старик жил не где-то в яранге в тундре или тайге, а тут же в городе, где имел небольшой магазинчик, даже лавку, в которой торговал товарами народного промысла, втюхивая их немногочисленным туристам.
Порыв парня он тогда поддержал (спасибо ему за это) и стал делиться с ним знаниями в изготовлении луков: начиная от простого прямого, что-то типа английского или японского. И заканчивая сложносоставными азиатскими, выполненными из нескольких слоев и видов древесины, сухожилий и усиленными роговыми пластинами. Не сказать, что Матвей стал мастером в их изготовлении. Если честно, он так до конца и не сделал ни одного собственного лука. Да и литературы он прочитал по ним мало. Но вот сам процесс их создания, а самое главное последующая практическая стрельба очень ему нравились. Подбирать и готовить сухожилия, варить клей, подбирать, как пазл, древесину и роговые пластины. Но самое главное, слышать, как скрипят плечи оружия под силой твоих мышц, когда ты натягиваешь тетиву. Смотреть на острый кончик стрелы и знать, что на этом граненом наконечнике, возможно, живет чья-то смерть и только от тебя зависит, придёт ли она к кому-то сегодня. Это не то же самое, что держать в своих руках, к примеру, пистолет.
«Ну, вот теперь, похоже, точно все», – подвел итог своим мыслям Матвей и вдруг понял, что вокруг него идет беседа. Мало того, он понимает ее: с пятого на десятое, через пень колоду, отдельные слова. Но общий-то смысл понятен, а это
Как и предполагал парень, старший дядька был здесь какой-то шишкой: то ли главой рода, то ли еще кем-то, в общем бла-а-агородный. А раз так, решил он, значит, есть здесь и те, кто обслуживает всю эту кодлу: крестьяне, рабы и прислуга всякая. Следовательно, общество не однородное, а разделено по сословиям.
С воинами-«персами» тоже не ошибся – наемники во всей своей красе. Какие-то там тареамы. Что это: самоназвание наемников, какая-нибудь гильдия, сам отряд или, вообще, страна, из которой они вышли – он так и не понял.
Мужик помладше был его сыном, причем старшим, то бишь наследником. Правда, интеллектом не блистал. Это можно было понять, даже совсем не зная речи. Хватало того, как морщился и в какой-то безнадеге, закатив глаза, качал головой его отец, выслушав очередную реплику своего отпрыска.
Младшего звали Мадиар, а вот имени старшего пока не прозвучало, что не удивительно. Ну не будет же к нему сын обращаться ваша милость барон такой-то, ну или как это здесь принято? И возвращались они из поездки по своим владениям, в которых, судя по всему, все было очень даже хорошо.
–Глупцы, – вздохнул, ухмыльнувшись, старший из попутчиков Матвея, поудобнее устроившись на мягком сиденье кареты и мазнув мимолетным взглядом по его лицу.
«Соберись, Каракал, – тут же мобилизовал себя парень. – Видимо, сейчас будет что-то интересное».
–Ты о чем, отец? – не понял его сын.
–Я говорю, какие же они все глупцы Мадиар, – посмотрел он на него.
–Кто?
–Да все эти Главы других кланов, – презрительно скривился он. – Кичатся количеством магов и воинов. Древностью крови, родовыми способностями и своей численностью и не понимают, что главное – это деньги. И только от их количества зависит сила клана. Вот смотри… – скрестил он на груди руки. – Взять, к примеру, нас – Скамма. По сути, мы самый малочисленный клан. Но если смотреть шире, то у нас больше всего и воинов, и магов.
–Отец, но они же все наемники? – решил возразить Мадиар?
–Ну и что, – пожал тот плечами. – Главное, они преданно служат нам… – Глава торжествующе ухмыльнулся, но тут же стал серьезным. – Слушай меня, сын, и слушай внимательно. Шесть сотен лет назад, когда по всему Семиградью гремели клановые войны за окончательное установление и разграничение зон влияния, кто-нибудь мог подумать, что двадцать первым кланом, что останется в итоге на плаву, будет клан, состоящий исключительно из людей? – и сам себе ответил: – Да никто. Но факт остается фактом: наш предок, поддерживаемый своими партнерами из Полойского Торгового Союза, заплатив золотом и кровью наемников-тареамов, все же вырвал себе место под солнцем. Да не где-нибудь на задворках, а в Великограде – центральном городе этих земель. Всем потомкам первого Скамма и нам в том числе оставалось только не растерять то, что успел ухватить тот в свои крепкие руки, а еще лучше – преумножить.
И мы преумножали, с каждым новым поколением увеличивая подконтрольные земли и пополняя казну. Даже гномы, прирожденные торговцы, смотрят сейчас на нас с нескрываемым уважением. И это несмотря на то, что мы самая короткоживущая раса. Нет, при наличии денег, прожить три-четыре сотни лет совсем не проблема а если еще и одаренным окажешься, то и пять сотен не предел, но все же. Те же эльфы всех мастей, беркаты, ашшуры, дриады, наги и так далее гипотетически могут жить бесконечно долго. Другой вопрос, что даже до первого тысячелетия доживают единицы. Тут, как говорится, что на роду написано – тихая внутренняя война в Семиградье идет постоянно – это ты должен запомнить накрепко.