Карантин
Шрифт:
Все достаточно просто, но есть одна загвоздка.
Расщепление хромосом можно сравнить с процессом расстегивания молнии на одежде. Только что расщепленную хромосому наводняют ферменты и заполняют недостающие половинки застежек — по одному зубчику молнии за один раз. Проблема в том, что зубчики молнии не доходят до самого конца — там должен быть небольшой «колпачок», и этот колпачок — последний элемент повторяющейся теломеры. При следующем делении клетки последний кусочек теломеры отбрасывается — точно так же, как сломанный пластиковый кончик шнурка от ботинок.
Если клетки с укороченными теломерами продолжают деление, то иногда случается беда. Клетка может вступить в апоптоз (естественный, а не вызванный треугольниками вид цепной реакции). Хуже того, повреждение важнейшего гена способно сделать ее злокачественной, раковой. Это может произойти с клетками кожи, мышц, легких… и даже со стволовыми.
Если стволовая клетка расщепляется на две дочерние, то происходит процесс дифференцирования, когда дочерняя превращается в стволовую, а та переходит в зрелые тканевые, костные, нервные и другие клетки. Стволовые и прочие клетки при делении претерпевают те же самые теломерные превращения.
С возрастом митоз продолжается, а теломеры укорачиваются, что способствует возникновению различных проблем со здоровьем. Для такого явления существует простой термин: старение. Клетки с теломерами, которые слишком коротки, прекращают деление и перестают себя подкреплять. Вот почему при старении кожа становится тонкой: биологический материал прекращает делиться, ведь он израсходовал свои теломеры за предыдущие годы вашей жизни.
Или, если представить этот процесс проще и нагляднее, копия с дубликата всегда хуже, чем оригинал. А многократное поэтапное копирование, когда очередная копия снимается с предыдущей, может совершенно исказить первоначальную картину.
Для постройки каркаса из целлюлозы и превращения в полноценных личинок треугольники использовали множество стволовых клеток. Иногда из старых цепочек стволовых клеток получались дефектные и даже злокачественные образования. Когда это происходило, шарики-считыватели, пастухи и строители выявляли некачественный материал и просто удаляли его.
С другой стороны, ползучие волокна, производящие стволовые клетки, действовали самостоятельно. Они спешили. Пастухи были сосредоточены на выявлении и преобразовании как можно большего количества стволовых клеток, но контролем качества не занимались.
У Дональда, как самого старшего из трех инфицированных Джуэллов, было в организме больше укороченных теломеров, чем у Бетти, и, естественно, намного больше, чем у Челси. Значительная часть его модифицированных стволовых клеток произвела дефектные мышечные ткани. Некоторые из прядей оказались мертвыми, едва возникнув, и представляли собой блуждающие волокна. Другие прожили достаточно долго, успев послать и получить сигналы «Я здесь» и соединиться с себе подобными. Кое-каким все же удалось достичь стадии полноценных ползучих прядей и начать свою миссию в нервах, хотя даже небольших усилий было достаточно, чтобы отключиться после прохождения совсем короткого пути.
И когда они отключались, начинался процесс отмирания.
Сначала это была весьма медленная и сдержанная реакция. Но по мере роста количества мертвых прядей возрастало и число химических веществ, стимулирующих процессы отмирания и гниения.
Каждая модифицированная мышечная ткань содержала в себе как катализатор апоптоза, так и сильный контркатализатор, то есть вещество, блокирующее его действие. Если живых волокон оказывается больше, чем мертвых, апоптоз развиваться не сможет. Но когда, наоборот, мертвых больше, чем живых, чаша весов смещается в противоположную сторону.
Этот баланс в организме Донни стремительно нарушался. Крошечные участки мертвых клеток расширялись и множились. В левой руке апоптоз происходил особенно быстро и вскоре перешел в стадию неконтролируемого роста.
Пока Донни Джуэлл спал, он фактически стал разлагаться изнутри.
Потери — ноль, не считая рядового Домкуса, который неудачно наступил на ветку и вывихнул лодыжку. А так, слава богу, ни раненых, ни, тем более, убитых. Если это столкновение с личинками можно считать наиболее успешным, то почему полковник Чарльз Огден никак не мог успокоиться?
Весь личный состав рот «Виски» и «Икс» переправлен по воздуху из Маринеску обратно в Форт-Брэгг. Отсюда, из Северной Каролины, до Детройта можно было всего за сорок пять минут долететь на военно-транспортном самолете С-17 «Глоубмастер».
Форт-Брэгг представлял собой крупную военную базу. Достаточно крупную, чтобы в течение пяти недель держать здесь наготове целый батальон. Помимо выполнения поставленных задач, военнослужащие не покидали территорию базы и не вступали в контакты ни с кем, кроме коллег. Всю их переписку и звонки — а звонить можно было только ближайшим родственникам, — тщательно контролировало ЦРУ. Огден в этом смысле тоже не стал исключением: с женой они не виделись уже больше месяца. Тяжеловато, но приходилось мириться: он ведь фактически был на войне.
В Форт-Брэгге также размещалась штаб-квартира Командования специальных операций вооруженных сил Соединенных Штатов. Нетрадиционные методы ведения боевых действий, специальная разведка, антитеррористические операции, а вдобавок любые типы самолетов, которые отправлялись и прибывали круглосуточно. Никто не спрашивал, куда их отправляют и почему. Так происходило 24 часа в сутки 7 дней в неделю, и для проекта «Танграм» подобный распорядок был идеальным.
Бросить все имеющиеся самолеты на соседнюю авиабазу в Поупе, в том числе множество военно-транспортных С-17, и у вас в распоряжении вездесущая секретность и бесконечные варианты транспортировки войск и техники. Идеальное сочетание. Подразделения батальона внутреннего реагирования прибывали и отбывали, и никто не задавал лишних вопросов.
Огден сидел в одиночестве в своей комнате, выполняя привычный вечерний ритуал. Он состоял из трех вещей:
Письмо жене.
Библия.
Маленькая Синяя Тетрадь.
Письмо вышло коротким. Он устал и хотел немного поспать. Люблю тебя, ужасно скучаю, не знаю, когда вернусь домой, но уверен, что скоро. Что-то в этом духе. Простые, но искренние слова и фразы, но он готов был повторять их каждый день. Сложить, сунуть в конверт, но ни в коем случае не запечатывать — ведь какой-нибудь умник из ЦРУ все равно распечатает и внимательно прочтет, чтобы убедиться, что в тексте нет ни единого упоминания о спецоперации и чертовых личинках.