Караоке для дамы с собачкой
Шрифт:
Тимур махнул рукой, давая понять, что это ерунда, по крайней мере, обсуждать сие он не намерен.
— Ты зачем приехала? — сурово спросил он.
— Поговорить. Но вижу, что ты не в настроении.
— И о чем ты собиралась поговорить?
— О Светлане, — вздохнула я.
— О ней уже говорили.
— Точно. Но ты тогда кое-что забыл.
— Да? — Он усмехнулся.
— Да. Светлана показывала тебе фотографию.
— И что?
— Очень бы хотелось знать, что это за фотография. — Я была уверена, что он выдаст мне ту же историю, которой Светлана попотчевала Никитина: мол, у подруги приятель
— Дед пустил тебя по следу, — вдруг изрек он. — Дурака свалял. Правда, пока он об этом не знает.
— Обожаю загадки, но те, что попроще. Вот сейчас, к примеру, ты что сказал?
— Старую истину: иногда, копая яму другому, очень легко угодить в нее самому.
— Ты о себе или моем старшем друге? — Я вздохнула и заговорила серьезно. — Тимур, мне казалось, что мы вполне способны найти общий язык. В конце концов, мы друзья…
— Что? — спросил он, улыбнулся, а потом рассмеялся так задорно и весело, что я бы тоже засмеялась, если бы способна была обнаружить в своих словах хоть что-нибудь смешное. — Мы с тобой друзья? — продолжал он веселиться. — Ты хоть соображаешь, что говоришь?
— Если честно, я тебя считала другом. До сего момента точно считала, а теперь гадаю, чем умудрилась насолить тебе, раз ты занес меня в черный список?
— Ах, Детка, Детка, — хохотнул он. — Это мы-то друзья? Ты у меня заноза в заднице, мой ночной кошмар. Пристрелил бы тебя, да жить без тебя не могу.
— Не преувеличивай, — попыталась я воздействовать на него добрым словом. — Живешь, и неплохо. С эрекцией, уверена, тоже все в порядке.
Он подхватил со стола пресс-папье, неизвестно с какой целью приобретенное в антикварном магазине, и запустил в меня, но промазал, потому что я предусмотрительно залегла на диване. Сашка высунулся из сумки, с интересом наблюдая за нами и пытаясь сообразить, что за охота пришла нам дурачиться.
Я подняла пресс-папье и вернула его на стол.
— Веди себя прилично.
— Пошла вон, — спокойно сказал Тагаев.
— Ладно, я все поняла. Я не ответила на твою любовь, и теперь ты копаешь под Деда, то есть просто мелко пакостишь под дверью. Это плохая идея. Мне все равно, задержится он в своем кресле или нет, а ему не все равно. Он без всего этого дерьма жить не сможет. Не буду говорить, что он мне отец родной. С родным отцом нормальные люди не трахаются, а он был моим любовником… Однако ближе человека у меня нет, и я на его стороне. Не хотелось бы видеть тебя в стане врагов. Если честно, очень бы не хотелось. Ты завариваешь кашу, которую всем нам придется расхлебывать, и я даже не уверена, что тебе это доставит удовольствие.
— Посмотрим. Вдруг ты не права, — улыбнулся Тимур.
— Что ж, — вздохнула я, — сегодня не мой день, помечу его в календаре черным. Сашка будет по тебе скучать. Я, кстати, тоже. — Я пошла к двери, не удержалась и сказала:
— А если ты убил Светлану, я приложу максимум усилий, чтобы ты сел в тюрьму.
— А если не я, а кто-то другой? — спросил он с тем самым выражением, которое мне так не понравилось. — Его ты тоже посадишь?
— Не сомневайся.
— Удачи
Можно было хлопнуть дверью, уйти гордо и с достоинством, но для этого я была слишком здравомыслящим человеком, потому предприняла вторую попытку. Вернулась и со вздохом сказала:
— Ты меня здорово напугал. Помоги мне, а?
— Хороший костюм, — подумав, сказал Тагаев. — Тебе идет. У тебя что, было свидание? Не для меня же ты так вырядилась.
— Точно, не мой день, — констатировала я с большой печалью и покинула его кабинет.
Сказать, что я насторожилась, мало, я была напугана, да так, что зубы клацали. Что эти гады затеяли? Такое впечатление, что нормальных людей вокруг уже не осталось. И спокойно им не сидится, а ты тут ломай голову. Меня неудержимо потянуло к родственным душам, которым можно пожаловаться на жизнь, испортить настроение своим нытьем и тем самым получить утешение.
Первым на ум пришел Вешняков, ему я и позвонила.
— Кончай работу, пошли пиво пить.
— Я водки хочу, — промычал он.
— Будет тебе и водка, и танцы под луной, и горькое похмелье.
— Готов страдать. Говори, где встретимся.
Я предложила пивной бар на Никитской и добавила:
— Позвоню Лялину, нечего ему отсиживаться, спокойной жизни никто не обещал.
— Вот уж он обрадуется, — съязвил Артем.
Я заехала в супермаркет, купила Сашке консервов, а потом отправилась на Никитскую, решив, что на сборы у мужчин времени было достаточно. Войдя в бар, я смогла убедиться, что оба уже на месте, сидят за резной перегородкой и потягивают пиво. Никакого уважения к женщине.
— Привет, — сказала я, устраиваясь рядом с Лялиным. Оба посмотрели на меня, переглянулись, и Артем загнусавил:
— Ты видишь?
— Вижу, — кивнул Лядин, — но глазам не верю. Красавица.
— Афродита. Не иначе как влюбилась.
— Повезло кому-то…
— Но не нам.
— Вам, — сурово кивнула я. — Причем обоим. Так что как хотите, а с сегодняшнего дня прошу любить и жаловать. Хоть по очереди, хоть сразу вместе, я давно мечтаю о веселенькой групповухе.
— Я старый человек, — заныл Лялин.
— А у меня зарплата никудышная, — влез Артем.
— На что мне твоя зарплата?
— Правильно, нечего увиливать, — поддержал Лялин. — Ты молодой, тебе и карты в руки, то есть нашу красавицу. Что, дела хреновые? — без перехода спросил он.
— Хуже не бывает, — кивнула я,
— А у меня ничего, — сообщил Вешняков. — Просто ничего, хоть ты тресни.
— А между тем завтра у нас что? — продолжил Лялин. — Завтра у нас двадцать шестое. Стремительно приближаемся к точке X, уже почти лбом уперлись.
— Может, и не дата это вовсе, — пригорюнился Артем. — Может, мы перемудрили? И эти каракули вовсе ничего не значат?
Нам принесли еще пива, мы выпили в молчании, решив получить от жизни удовольствие. Но все хорошее, как известно, длится недолго.
— Ну, колись, чего накопал, — сказала я Лялину, когда он сделал последний глоток.
— Значит, так, — перешел он к делу. — Ваша Луганская — подруга Никитина, это вы уже знаете, познакомила их некая Анжелика Колчина, а у нее в друзьях господин Филиппов.