Каратель
Шрифт:
— Как Родимичу удалось его разговорить? — поинтересовался Рутберг, размешивая сахар в давно остывшем стакане с чаем.
— Очень просто, — ответил Кормухин. — Пообещал отпустить домой.
— Как?.. После всего, что он натворил?
— Эти показания он давал в реанимационном отделении Минской горбольницы — повреждены шейные позвонки после неудавшейся попытки суицида. Пока родители ищут деньги на операцию, его поддерживают наркотиками. Но врачи говорят, шансов на то, что он встанет с постели, практически нет. Так что никто его в колонию не отправит — со сломанной-то шеей. Свобода ему гарантирована.
В
— Постарайся вспомнить, о каком редкоземе рассказывал брат? Тантал, ниобий, рутений, иридий, скандий?..
— Да!
— Что «да»?
— Этот… скандий. Да.
— Сколько там было?
— Я не знаю, меня там не было.
— Я верю. Куда он потом девался?
— Потом… потом приехали «минские», сказали, надо вернуть. Из самой Москвы бригада «крутых» заявилась — обещала всех перерезать без разбора за этот скандий. Пелевин и Турич с охраной ездили к ним на «стрелку», решили подбросить…»
— Стоп! — махнул рукой Рутберг. — Достаточно.
Пленку прокручивали уже третий раз, теперь уже не подряд, а выборочно — те места, которые вызывали наибольший интерес.
Рутберг открыл второе окно, глубоко вдохнул — несмотря на литр выпитого кофе, клонило ко сну.
— Для чего он применяется, вы говорите? Кормухин нашел справку экспертов.
— «Компонент легких сплавов… катализатор пара-ортоконверсии водорода… нейтронный фильтр в ядерной технике», — зачитал монотонно. — Если это имеет какое-то значение.
— А как же, — вслух подумал Рутберг, — раз уж мы допустили версию участия спецслужб.
— Не мы ее допустили, Илья Ефимович.
— Все равно. Лично я в этот скандий верю больше, чем в политические игры, несмотря на кажущуюся убедительность газетных статей.
— Ну, о статьях не будем, — улыбнулся Кормухин. — У борзописцев цель прославиться, для этого нужна сенсация. Мы еще получим от них столько толкований самоубийства Кожухова, что лучше газет вообще не читать. — Он встал, заложил руки за голову и сделал в таком положении несколько энергичных приседаний. — Туман в глазах, — пояснил. — Вы спать не хотите?
— Еще на час меня хватит.
— Ладно, — закончив приседания, вернулся Кормухин за стол. — Тогда — за дело. Итак, Шалов показал, что некие люди в масках избивали их, требуя назвать того, кто дал сведения о «КамАЗе». Облитый бензином Гуляев назвал инспектора Шепило. Замечу; что это ни о чем не говорит — он мог выпалить первую попавшуюся фамилию, хоть родной сестры, испугавшись смерти. Далее Шалов ничего не помнит, утверждает, что получил удар по голове и потерял сознание. А по результатам экспертизы, которыми мы располагаем к этому часу, дальше было вот что… Рэкетиров запихнули в «Урал», и кто-то из нападавших повез их к мосту. Из «КамАЗа» по лагам, оставившим два глубоких следа на поляне, выехали, судя по протектору, джип и еще один автомобиль, с учетом длины прицепа — небольшой, возможно, двухдверный. Здесь сомнений нет: следы легковушек говорят о том, что они выезжали с поляны, меж тем как въезжали туда только грузовики и сожженные впоследствии «девятки» Ту-рича и Пелевина. Так?.. Именно в это время на таможне
В дверь постучали, вошел старший лейтенант милиции.
— Разрешите?
— Входи, Миша. Говори, только быстро!
— След протектора «КамАЗа-4310» со следом, найденным белорусскими экспертами на поляне, не совпадает. Номер не отвинчивали — Муштаков ручается, обещал письменное заключение через полчаса. Кроме «ТАМ-260» и этого «КамАЗа», никто в двадцатых числах машин в западный регион не откомандировывал.
— Все?
— Пока да.
— Что с документами?
— Порядок. Ехали вчетвером, охрану осуществляли сами.
— Кто? — не понял Кормухин.
— Водители. Наемная охрана, знаете, сколько стоит?.. Четыреста баксов за тонну! А водители соглашаются за триста. Двадцать тонн в кузовах — шесть тысяч за ходку. Где они еще получат такие деньги? Не без риска, конечно, только, если разобраться — чем не охрана? Пушки наверняка под сиденьями держат, молодые, здоровые.
В словах лейтенанта был резон.
— Ясно, — хлопнул по столу Рутберг. — Должен быть еще один «КамАЗ». Может, в Челябинске, может, в Перми. Ищи, Миша, пока не найдешь.
— Есть! — Старлей козырнул и вышел.
— Зря парня гоняем, — сказал вдруг Кормухин. — Нет его в Уральском регионе.
— ?!
— Номера в компьютере ГАИ не числятся, значит — фальшивые. А какой смысл уральской машине привинчивать уральские же номера?.. Привинтили бы литовские или московские, если бы хотели сбить со следа. Но их целью было привлечь внимание таможенника и рэкетиров. Поэтому, я думаю, искомого грузовика здесь нет.
Рутберг возражать не стал.
— Так что же говорит в пользу версии об участии спецслужб? — продолжал Кормухин. — Никаких отметок на границе, никаких деклараций — прошли как нитка в игольное ушко.
— Значит, пусть Родимич ищет этот «КамАЗ» в Беларуси, — уверенно сказал Рутберг.
— Он ищет. Только не думаю, что найдет. Шалов показал, что, когда они с Бориным пригнали «Урал» в назначенное Туричем место, Капитонов, Гуляев и Кудря «вели» «КамАЗ» от границы, пытаясь определить наличие сопровождения.
— От границы или нет — это еще бабка надвое сказала. Вполне возможно, дальше Толочина и не ездили.
Кормухин задумался, пометил что-то в блокноте.
— Поставим пока знак вопроса. Теперь второе: надежная радиосвязь.
— Думаете, у бандитов радиосвязь менее надежная, чем у спецслужб? — усмехнулся Рутберг.
— Принято. Поехали дальше… Шепило был убит без выстрелов — очень умелым профессионалом. Мужиком он был нехилым, убить его мог каратист высокого класса. Это — третье.
— Смешно, — снисходительно посмотрел на него Рутберг. — Вы исключаете наличие кулачных бойцов в криминальной среде?
— Ну хорошо. Теперь — скандий. Я послал запрос в Институт геологии РАН. Пока нам известно, что на черном рынке им торгуют по сто двадцать—сто тридцать долларов за грамм. Но даже если бы там было на два миллиона — зачем убивать восемь человек? Из мести? Прямо скажем, неадекватная реакция на нападение.