Каратель
Шрифт:
Полковник Кондратьев смотрел молча, долго, не мигая. Таранов сосредоточенно курил, сквозняк нес дым над клеенкой и над пулей, пробившей горло Светланы.
– Я не знал, - сказал Кондратьев.
– Да… ты не знал. Конечно, ты ничего не знал.
– Ты веришь мне, Иван?
– А что это меняет?
– Собственно… собственно, ничего.
– Вот видишь… Зачем ты искал меня, Председатель?
– Я хотел поговорить. Но теперь, пожалуй, не о чем, - сказал Председатель и замолчал. Через несколько секунд он спросил: - Где она похоронена?
Таранов затушил сигарету и посмотрел в глаза Председателю:
– Скорее всего, она до сих пор в морге.
– А что же ты… - вскинулся полковник, но осекся, сообразил, что спорол ерунду, что - попытайся Иван заняться похоронами Светланы - он тут же был бы арестован.
– Извини, - сказал полковник, - извини… хочешь, я займусь похоронами?
Прошло четыре дня… Председатель вернулся из Санкт-Петербурга и положил перед Иваном Свидетельство о смерти с отметкой о захоронении.
– Спасибо, - сказал Таранов.
– Брось, - ответил Кондратьев.
– На кладбище тебе, Иван, нельзя сейчас, засада там…
– Я знаю.
Иван открыл дверцу холодильника, вытащил бутылку водки.
– Давай помянем, Председатель. Выпили, помолчали.
– Что собираешься делать, Иван Сергеич?
– спросил Кондратьев.
– Ты разговаривал с Лидером?
– Да.
– И что?
– Ты был прав. Он темнит, но я приватно потолковал с людьми. В день убийства Светланы Лидер в Питере отсутствовал… и Ирина тоже.
– Амазонка?
– удивился Таранов.
– Она самая, - кивнул Кондратьев.
– Это невозможно, - сказал Иван. Кондратьев пожал плечами, налил водки.
– Что ты собираешься делать дальше, Иван Сергеич?
– А ты не догадываешься, Евгений Дмитрич?
– Догадываюсь.
Бывший контрразведчик и бывший диверсант выпили.
– Может, передумаешь?
– спросил Кондратьев. Таранов усмехнулся. Кондратьев повертел в руках стопку, сказал: - Ну что ж, уговаривать не буду. Поступай, как знаешь. Тем более что Лидер уже давно сошел с резьбы.
– В каком смысле?
– спросил Иван.
– Ты Федора помнишь?
– Конечно… почему он застрелился?
– Он не застрелился, Иван Сергеич. Его ликвидировал Лидер.
– Почему?
– Долго рассказывать… в двух словах если, то так: Лидер заподозрил его в измене. И принял решение о ликвидации.
– А ты?
– прищурился Таранов.
– Ты что же?
– Я? Я ничего не знал, но… как ты сказал давеча: а что это меняет? Ты только не подумай, что я пытаюсь оправдаться: того не знал, этого не знал… Я не оправдываюсь. На пару с Игорем Палычем мы эту кашу заварили. С самыми благими намерениями, кстати, но… не нами придумано: благими намерениями вымощена дорога в ад! Я не пытаюсь оправдаться, Иван Сергеич. Я не ищу сочувствия… какое, к черту, у тебя ко мне может быть сочувствие? Я даже не пытаюсь попросить у тебя прощения. Я в равной степени с Лидером несу ответственность за все, что произошло… за гибель Федора, за смерть Светланы…
– Ладно, - грубо оборвал Иван.
– Не ной, полковник. Не пристало. Давай-ка выпьем…
Выпили. За окном шевелили листвой тополя, на клеенке кухонного стола стояла пуля… июньский вечер над Москвой был тих. Два очень усталых и немолодых уже мужика сидели в кухне запущенной двухкомнатной хрущобы. Горел закат в полнеба, и старенькие ходики с кукушкой отстукивали тик-так… тик-так…
– Спасибо, что Светлану похоронил, - сказал Таранов.
– Пустое, - ответил Кондратьев.
– Чем еще могу тебе помочь?
– Не надо мне от тебя помощи, Председатель.
– Ну… ну тогда я пойду - полковник встал, протянул руку.
– Погоди, - сказал Иван.
– Сядь. Кондратьев опустился на табуретку, Таранов спросил:
– Какие у тебя результаты по "Каравану", Председатель?
– Хреновые. Напортачили мы сильно.
– Ишь ты: хреновые, - Иван налил водки в стопки. Выпил, сморщился.
– Поконкретней можешь?
– Зачем тебе это, Иван?
– Затем, что я привык дела доводить до конца.
– Я тоже, - отозвался Кондратьев. Таранов встал, налил воды из-под крана в чайник с синей потрескавшейся эмалью и поставил его на газ… водку закрыл пробкой и отодвинул в сторону.
– Рассказывай, Председатель, - сказал он. Свой рассказ полковник Кондратьев закончил час спустя. Давно догорел закат, на Москву опустилась ночь.
– Ну вот, - подвел итог полковник.
– Теперь ты знаешь все или почти все. Генерала мы, конечно, из МВД вышвырнем. Кончилась его карьерка… А вот господина советника-координатора ты, Иван Сергеич, фактически спас. Теперь его ужучить нечем. Вот если бы мы пропустили тот груз на Запад… тогда - да. Тогда Гаврюшенко ушел бы не просто в отставку, а на этап. И господин советник вылетел бы из правительства с громким скандалом. Невзирая на его "вес".
– Спас, говоришь?
– спросил Иван.
– Не обессудь, Иван, но, фактически, ты их спас. И что теперь делать - я просто не знаю.
Кондратьев сделал глоток остывшего чаю.
– Я знаю, - сказал Таранов.
– Иван Сергеич!
– Мне будет нужна вся информация на этого советника. В первую очередь - маршруты перемещения, номера автомобилей и так далее.
– Не дури, Иван, - сказал Кондратьев.
– Я допускаю, что ты достанешь генерала. Но покушение на члена правительства! Это совершенно нереально. Он ездит на бронированной тачке в сопровождении охраны. Настоящей охраны, а не каких-то быков.
Таранов молчал. Кондратьев вытащил из кармана упаковку таблеток, вылущил одну и проглотил, запил чаем.
– Не дури, не дури, Иван, - продолжил полковник.
– Лучше забудь об этом. Даже если у тебя получится… что представляется совершенно нереальным делом… но даже если у тебя все-таки что-то получится, то не станет ли "злодейски" убитый Стрельцов героем? Он ведь у нас один из главных "борцов с наркомафией". Соответственно, его смерть будет объявлена местью наркомафии… об этом ты подумал?