Каратель
Шрифт:
Вечер прошел спокойно. Мы были очень злы и осторожны. Все мотоциклы остались возле РОВД, а мы, прихватив с собой оба автомата, двигались пешком. Местных поверяя, страхуя друг друга. Олцы намек поняли, и по улицам старались двигаться по одному. Правда, когда стемнело, от дома культуры стали доносится звуки громкой музыки. Мы, с любопытством, подтянулись туда. В огороженной площадке, окруженной толпой молодежи, шла еженедельная дискотека. Хотя, ольцы сегодня группами по городу старались не ходить, но, к Дому культуры, просочилось человек пятьсот. Славянских лиц не было видно, ни одного. Так, два часа, мы и слушали модные композиции, не отходя далеко от входа на музыкальную площадку, изредка смещаясь в сторону особо возбужденной толпы. Через пару часов, светомузыка погасла и, разгоряченный народ, стал расходится.
— Ребят, вы нас не проводите?
В паре шагов от нас, остановились четыре молодые олки, симпатичные, как японки из анимэ и, встав в кружок, что-то горячо обсуждали. Но, одна из них, явно, обращалась к нам:
— Ребята, проводите нас, пожалуйста.
— Далеко? — меня, как-то, посетил приступ подозрительности.
— Да нет, недалеко. Вон, к той пятиэтажке — девушка показала темными, загадочными глазами в сторону панельной пятиэтажки, до которой было метров пятьсот.
— Почему нет? Мы проводим — мы со Славой с улыбками переглянулись— девчонки были хорошенькими, но, нас тут же, постигло глубочайшее разочарование.
— Только, пожалуйста, вы держитесь на расстоянии, а то нас, наши же, потом зарежут, за то, что мы, с русскими, крутим — девушка сделала жалобное лицо и кивнула в сторону компании из десятка местных парней, держащихся от нас на почтительном расстоянии.
— Не вопрос, девчонки. Идите, мы за вами пойдем — я постарался скрыть разочарование. Так мы и проводились. Впереди четыре сторойняшки, которые весело что-то обсуждали, чувствуя себя в безопасности, затем, на удалении метров в десять, мы со Славой, ну, а за нами, топал, излучая флюиды бессильной злобы, десяток местных ребят. Дойдя до нужного дома, девчонки нырнули в подъезд, украдкой послав нам воздушный поцелуй, а мы уныло потопали в обратный путь.
— Не расстраивайся, Слав. Нас на завтра на обед пригласили две красотки, получше этих
— Нас?
— Ну да, меня с Демоном и еще одно лицо. Так что, ты тоже приглашен.
Глава 5
Глава 5. Дамы приглашают кавалеров.
Вечером решили посидеть после службы, выпить и закусить, что Бог послал, для спокойного сна. В качестве подготовки к мероприятию спустили бутылки со спиртным в полость под фундаментом казармы — там было прохладней. Ничего не предвещало, но мероприятие чуть не сорвалось. Когда разлили по первой, блестя глазами и потирая в предвкушении руки, косясь глазами на нехитрую закуску, народ расхватал стаканы, и кто-то, самый нетерпеливый сунул нос в стакан со «Столичной», что бы тут же с недовольной гримасой, водку отставить в сторону.
— Что за на…!
Если водка пахнет ацетоном и имеет привкус ацетона, то такую водку пить нельзя. Во всяком случае, все пять бутылок «беленькой», купленной в местных алко-маркетах, с хорошо поджатой пробкой и четких линиях нанесенного на оборотной стороне клея, были одинаковым дерьмовыми. Содержимое трех бутылок «Белого аиста», напротив, было близко к идеалу. Коньяк, украшенный рыжей этикеткой с изображением стариной пяти башенной крепости, которая, наверное, заменяла общепринятые пять звездочек, пился как глинтвейн, награждая нас ровным теплым вкусом идеального букета. Но, к сожалению, три бутылки на всю толпу — это просто ничего, все хорошее заканчивается очень-очень быстро.
В полдень следующего дня мы, со Славой Вицке, побритые и поглаженные, выехали на мотоцикле в сторону зеленого магазинчика смешанной торговли, надеясь прикупить там что— ни будь вкусненькое, так как, по нашим понятиям, джентльмены в приличный дом с пустыми руками в гости не ходят. Когда мы подкатили к магазину, давешние аборигены, все также, познавали дзен возле крыльца. Сконцентрировав на двух милиционерах свои мутные глазки-щелочки, ребята решили, что требовать с нас денег не стоит. В магазине было пусто, только невысокий, коротко стриженный блондин, навалившись грудью на прилавок, что-то горячо нашептывал куда-то в район между ушком и шейкой молодой продавщице, которая, очевидно, от важности, сообщаемой ей сведений, урчала, как мартовская кошка, где-то из глубины
Мы подождали пару минут, но парочка у прилавка не обращала на нас ни малейшего внимания.
— Гхм— пришлось громко кашлянуть.
Хозяйка магазина вскинула на нас свои светло-серые, но мало что соображающие глаза, а кавалер стал выбираться из сладких, пахнущих какими-то легкими духами, тенет. Когда мужчина обернулся, то я выпучил глаза от удивления. Местную продавщицу от выполнения финансового плана и обслуживания советских граждан успешно отвлекал напарник Пахома по Центральному РОВД, старший сержант, с многозначительным -именем Константин, что, как мы помним, означало «постоянный».
— Привет Костя! Здравствуйте, барышня. А можно нам бутылочку коньячка и вон ту коробку конфет?
Девушка, глядя мимо нас, поддернутыми поволокой, глазами, быстро и молча подала бутылку и коробку, не глядя, сунула в ящик кассы деньги и вновь обернулась к своему собеседнику, который усиленно мотал головой в сторону двери, намекая нам, что нам очень ждут в другом месте.
Домик с красной крышей мы нашли быстро, благо, дорога до него шла прямо. Пару минут подождали у кнопки электрического звонка на калитке, гадая, работает он или нет, но затем, на крыльце дома, расположенного в глубине обширного участка, хлопнула дверь, тоненькая фигурка в светлом платье быстро пошла в нашу сторону. Дверь открыла Наташа, радостно улыбнулась мне, с интересом мазнула взглядом по Славе и, замкнув калитку, повела нас в сторону жилья. Слава, как-то бойко обошел меня на повороте, и теперь спешил за юной хозяйкой, не сводя с ее гибкой фигуры пристального взгляда. В доме были Наташины папа и мама, а из дальней комнаты, с книжкой в руке, вышла Глаша, одетая в голубой джинсовый сарафан. Нам были рады, искренне рады, что было очень необычно и даже подозрительно. Стол был хорош. Кроме борща на мозговой говяжьей косточке, с пампушками, и парочки салатов, которые, как было сказано, «делали девочки», нас обещали угостить лосятиной. Бутылку «Аиста» и коробку конфет приняли благосклонно и тоже выставили на стол.
— Ну что, по пятьдесят? — Наташин папа, Борис Анатольевич, худощавый мужчина лет сорока, сменный мастер на обогатительной фабрике, азартно потер руки.
— Если по пятьдесят, то можно, только не водки — остановил я руку хозяина: — от коньяка «выхлоп» меньше, а нам еще на службу.
Исходя, что до начала дежурства оставалось четыре часа, а печень взрослого человека перерабатывает двадцать грамм спирта в час, время у нас еще было.
Когда сказочный борщ, приправленный густейшей домашней сметаной был съеден, и главный голод был заглушен, а душа, с восторгом приняла последнюю на сегодня стопочку чудесного продукта молдавских виноделов, начался Допрос. Мама Наташи, Анна Андреевна, работающая старшим экономистом в плановом отделе, все той же, обогатительной фабрики, не навязчиво, но активно, при полнейшей поддержке своей половины, начала выяснять подноготную молодых людей, оказавшихся у нее за столом. Умело ставя вопросы, женщина, пока мы со Славой, сражались с огромными отбивными из жесткого, волокнистого мяса лесного великана, выясняла наше семейное положение, состав семьи, достаток, и еще кучу различных сведений. Наконец, очевидно, посчитав нас достаточно интересными, нас перестали засыпать вопросами, а подали кофе со сладким пирогом, и настал наш черед задавать вопросы. Правда меня интересовало не достоинства молодых дев, скромно молчавших практически все время обеда, а жизнь окружающего нас мирка, в котором мы, невзначай, оказались.
По словам словоохотливого Бориса Анатольевича, до последнего времени народ здесь жил вполне сносно. Зарплаты, в местности, относящейся к зоне вечной мерзлоты, были вполне достойные, а снабжение очень хорошее. В разгар застоя два народа уживались здесь вполне мирно, а заплутавшего в тайге геолога или иного поисковика, набредшего на маленькое местное поселение, принимали обычно очень дружески, так, что через пару лет по стойбищу бегали рыжеватые или блондинистые детишки. Эксцессы, конечно случались, по причине не умения пить местными аборигенами или иным каким причинам, но было это редко. Советская власть, конечно пыталась привести местных к одному знаменателю со всеми остальными, но, не особо навязчиво.