Караван дурмана
Шрифт:
Застигнутый вопросом врасплох, Корольков издал невнятный горловой звук, опустил голову и принялся рисовать ножом невидимые узоры на скатерти.
– Грязные казахи, воняющие навозом, – донеслось до него, – фактически являются твоими коллегами. Переправили через границу несколько килограммов героина или анаши, теперь веселятся с нашими девочками. Может быть, они тоже выменяли товар на оружие, и очень скоро оно попадет в Чечню. Из него убьют русских парней. Их сестры и невесты сядут на колени наркокурьерам с раскосыми глазами, потому что знают один-единственный способ зарабатывать деньги. А ты, весь из себя чистенький, умненький и предприимчивый,
Столовый нож в руке Королькова прошелся по скатерти с таким нажимом, что – будь он хоть чуточку острее, клетчатая ткань разошлась бы надвое. Вместе со столешницей.
– Сколько можно? – спросил он с надрывом. – Вы взяли меня с собой специально для того, чтобы издеваться?
– Я взял тебя для того, чтобы ты собственными глазами полюбовался на то болото, в которое сунулся, – жестко сказал Громов. – Честно говоря, проще было прикончить тебя или оставить бандитам на растерзание. Но тогда пострадала бы твоя соученица, которая если в чем и виновата, то лишь в излишней доверчивости и глупости.
– Спасибо за комплимент, – промолвила Наталья, но ее сарказм выплеснулся вхолостую. Никто ее реплику не услышал.
– Я очень надеюсь, что этот урок пойдет тебе на пользу, – продолжал Громов, не сводя с Королькова глаз. – Никогда не связывайся с бандитами. Не залезай к ним под стол, даже если тебе кажется, что никто не догадывается, чем именно ты там занимаешься. Ни за какие деньги. Ни при каких обстоятельствах.
Присутствующие невольно покосились на малолетних шлюшек, окруженных казахами. Они опять были вместе, и одна из них что-то нашептывала подружке на ухо, вытирая губы салфеткой.
Скривившись, Наталья недовольно заметила:
– Мне кажется, вы преувеличиваете. Все-таки сотрудничать с наркодельцами и… гм, обслуживать их – две большие разницы.
– Две большие задницы! – грубо выпалила Ленка.
– Приятного аппетита. – Улыбка официанта, приблизившегося к столу с подносом на растопыренных пальцах, была вымученной. Последняя реплика, которую он услышал, навела его на мысль, что от посетителей, чересчур громко обсуждающих местные нравы, могут быть не прибыли, а как раз убытки. Мордобои случались в кафе, что называется, редко, но метко. При воспоминании о последнем таком событии официанту захотелось потрогать затылок, с которого лишь полтора месяца назад сняли двенадцать швов. Но руки его были заняты блюдами, поэтому он ограничился пожеланием: – Надеюсь, вам у нас понравится.
Обещанная зайчатина с лапшой возникла на столе еще до того, как были уничтожены салаты и холодные закуски, после чего официант ретировался за барную стойку и затаился в самом темном углу, сделавшись похожим на неодушевленное чучело пингвина. Его напарница приболела, а обязанности вышибалы исполнял за половину ставки сам официант. Не такие уж большие деньги, думал он, стараясь пореже дышать и моргать глазами. Тем более что наряд милиции добирается до кафе примерно четверть часа, это при условии, что будет возможность сделать звонок…
Худшие предположения опытного работника общепита начали оправдываться даже раньше, чем он предполагал.
Молодой балбес с курчавыми волосами, известный в районе как Витек Зараза, успевший пропить ум, но не крепкое молодое здоровье, мирился с присутствием чужаков лишь до той поры, покуда, сунув руку в карман штанов, не обнаружил, что там пусто, хоть шаром покати, хоть сразу двумя. От полтинника, отобранного у тестя-инвалида, даже воспоминаний не осталось. Витьку бы с вечера запастись парой поллитровок водки и балдеть дома, покрикивая на беременную жену и ее одноногого папашу, а он сдуру поперся в кабак, где культурный отдых, как известно, обходится значительно дороже, чем в семейных условиях. Очень уж хотелось на людей поглядеть и себя показать. Поглядел. Настало время переходить ко второй части программы.
Стул, с которого он поднялся, шумно проехался по полу. Тяжело ступая ботинками сорок пятого размера, Витек приблизился к чужакам и, не глядя ни на кого конкретно, требовательно прогудел:
– Слышьте, вы, денег подкиньте малехо. Чирик. Трубы горят, з-зараза. Душа требует.
При этом Витек яростно поскреб вовсе даже не душу, которая была у него нараспашку, а грудь. Затем его пятерня превратилась в грязный кулак размером с приличную репу.
Шпок! – это Наталья шумно втянула лапшу, свесившуюся изо рта. Глок! – это чуть не поперхнулся хлебавший минеральную водичку Корольков. Звяк! – Ленка швырнула на тарелку вилку и выжидательно посмотрела на отца, который, к ее удивлению, на хамское требование никак не отреагировал.
– Слышьте, вы, – повысил голос Витек. – Чирик дайте, грю. Не русские, что ли, з-зараза?
– Русские, – успокоил его Громов.
– Тогда в чем проблема, не понял? Мне ж в долг, я верну. Чирик. Лучше два.
– Вот наш спонсор. К нему обращайся.
Если бы Корольков, на которого указал Громов, не успел проглотить воду, он мог бы захлебнуться от неожиданности. Особенно когда немытая лапа Витька тронула его за плечо:
– Ты, спонсор, твою мать… Бабки гони, з-зараза.
Свой правый кулак молодой оренбуржец держал наотлет, как кувалду. У Королькова сразу заныли висок, скула и зубы – все одновременно. Воспоминания о недавних побоях были еще свежи в его памяти. Он и сам не заметил, как бумажник оказался в его руках. Двадцать рублей – подумаешь! Стоит ли из-за такой мелочи вступать в конфликт с местным населением? Кривая усмешка Громова обожгла Королькова огнем. Чужая лапища оставила его плечо в покое, норовя завладеть бумажником. Корольков прижал бумажник к животу.
– Э, ты чего? – удивился Витек. – Я ж все не возьму, мне выпить тока, з-зараза.
– На паперть иди побираться! – звонко произнес Корольков, сверяясь с выражением громовского лица: правильно ли поступает?
Тот утвердительно прикрыл веки: молодец, действуй в том же духе.
– Тебе сказано! – повысил голос Корольков. – Убирайся отсюда, лоботряс!
– Пошел ты, – буркнул Витек, ловко завладевая бумажником. С этими словами он повернулся к приезжим могучей спиной и двинулся обратно, наверняка готовясь сделать самый крутой в своей жизни заказ.
Корольков, в одно мгновение лишившийся голоса, наличности и кредитных карточек, с мольбой взглянул на Громова. Тот безмолвствовал, лицо его было как каменное, отчужденное и совершенно бесстрастное. Тогда Корольков полез в карман пальто, где держал свой пистолет.
«Ни в коем случае», – качнулась громовская голова.
«А что же тогда делать?»
«А на что ты способен?»
Ноздри Королькова раздулись. Путаясь в полах пальто, он встал, прихватил свой стул и, держа его за спинку, приблизился к Витьку, недоверчиво изучающему содержимое бумажника.