Карьера Ногталарова
Шрифт:
— Это зависит только от вас, мой милый… Если захотите, то увидите.
— Вот как?! — воскликнул взволнованный товарищ Ногталаров.
Когда товарищ Ногталаров, подписав лежавшую перед ним бумагу, поднял голову, Серчэ-ханум в кабинете уже не было. До его слуха доносилось только постукивание ее высоких каблучков, поспешно удалявшихся по ступеням узкой лестницы. Но ему достаточно было ее ответа.
Утром директор премировал секретаршу месячным окладом. На следующий день он преподнес ей шоколад, а еще через день он купил ей билет в кино.
— Вечером
— Еще бы!
Серчэ-ханум пришла несколько раньше начала сеанса, но товарища Ногталарова в фойе не было. Наконец раздался звонок, зрители заполнили зал. По обе стороны Серчэ-ханум сели незнакомые люди. Товарища же Ногталарова все еще не было видно. Только после второго звонка высокий мужчина прошел мимо Серчэ-ханум и сел на несколько рядов позади нее. Оглянувшись, она увидела, что заведующий смотрит на нее исподлобья и улыбается. После окончания сеанса Серчэ-ханум пошла домой одна. Утром товарищ Ногталаров тихо сказал ей:
— Так лучше. С подчиненными открыто гулять нельзя. Тысячи глаз следят за мной.
Оставшись один, стал размышлять:
«Пришла в кино… Значит, она понимает. С чего бы теперь начать? С поцелуя или со щипков?»
Лучше со щипков.
Приняв твердое решение, товарищ Ногталаров нажал кнопку звонка, вызвал Серчэ-ханум, одновременно крикнул в люк:
— Принеси на подпись все, что есть!
Секретарша с большой папкой поднялась наверх и стала раскладывать перед заведующим бумаги. Подписав последнюю бумагу, товарищ Ногталаров вдруг ткнул острым концом свежеочиненного красного карандаша в протянутую руку Серчэ-ханум.
В кабинете послышались два негромких возгласа:
— Ой!
— Ха-ха-ха!
Если секретарша и не поняла движения начальника, во всяком случае, в ответ на шутку его она засмеялась и, забрав папку, покинула кабинет.
«Значит, она не обиделась? Ей, пожалуй, понравились мои щипки. Она ведь засмеялась».
Товарищ Ногталаров ухмыльнулся.
«Решаю: завтра поцелую!»
Утром секретарша со своей папкой снова поднялась, в кабинет. Товарищ Ногталаров, наложив печать на подписанную бумагу, ткнул этой печатью в ладонь Серчэ-ханум.
То же «ой» и те же «ха-ха-ха…».
Но в этот раз Серчэ-ханум задала товарищу Ногталарову вопрос:
— Зачем же печатью, карандашом, разве нельзя другим способом?
— Другим способом, то есть как, моя красавица?!
— Так, как делают другие.
— Нет… Во-первых, в подобных приемах есть своя прелесть. Во-вторых, товарищ Ногталаров не может делать так, как это делают другие. В-третьих, в учреждении, в кабинете этот другой способ применять нельзя!
— А где же можно?
— Вдали. Например, на курорте! — воскликнул товарищ Ногталаров. — Я поручу месткому приобрести две путевки — одну для тебя, другую для меня! Вдали от всяких глаз и ушей, в укромном месте, на лоне природы мы насладимся любовью… Ну как? Согласна, мой любимый воробушек?
Серчэ-ханум, показав свои чисто вымытые золотые зубы, сказала:
— Что за вопрос задаете, мой милый! Как смеет секретарша выйти из повиновения начальника?!
— Браво! — подтвердил товарищ Ногталаров и, увлажнив языком кончик карандаша, ткнул им в другую руку Серчэ-ханум, а потом приложил к ней печать, предварительно подышав на нее.
Спустя несколько дней председатель местного комитета принес две путевки и вручил одну начальнику, другую секретарше. Обе путевки были на одно и то же время, в одно и то же место. Это, с одной стороны, обрадовало товарища Ногталарова, с другой — привело его в состояние длительного беспокойства:
«С начальником поехала его секретарша… В один и тот же санаторий! Что подумают, узнав об этом? Нет! Товарищ Ногталаров не из тех, что попадают в такие мышеловки!»
Он тут же велел Серчэ-ханум немедленно выехать и ждать его на курорте.
— Если мы вместе выедем, получится нехорошо. Ты уезжай, а я через два-три дня приеду.
— Понимаю. Буду ждать вас. — И Серчэ-ханум, поручив ребенка своего родственникам, выехала на курорт.
Но товарищ Ногталаров не поехал на курорт ни через два-три дня, ни через две-три недели. Он был уже готов к отъезду, но опомнился.
«Что ты делаешь, дурень? Зачем ты рискуешь своим высоким положением? Куда ты едешь? А вдруг в твое отсутствие на твое место посадят другого человека?»
Страшная мысль привела товарища Ногталарова в такое смятение, что он немедленно после отъезда Серчэ-ханум вызвал председателя местного комитета и, бросив путевку на стол, сказал:
— Я не поеду, голубчик. Не разрешают. Некому доверить учреждение. Верни эту путевку. Товарищу Ногталарову не суждено отдыхать.
После того как председатель местного комитета вышел из кабинета, товарищ Ногталаров, крепко схватившись за подлокотники своего кресла, сказал себе:
«Тысячей таких секретарш, курортом, отдыхом, любовью — всем я готов пожертвовать ради даже одной сломанной ножки вот этого моего кресла!»
Вся эта история с путевками кончилась тем, что Серчэ-ханум, устав ждать товарища Ногталарова, сошлась с отдыхавшим вместе с ней начальником другого учреждения. Вернувшись с курорта, она положила перед товарищем Ногталаровым заявление с просьбой освободить ее от занимаемой ею должности.
Товарищ Ногталаров, прочтя отпечатанное на машинке заявление, с удивлением спросил:
— Почему? По какой причине?
Серчэ-ханум ответила коротко:
— Поступаю на работу в новое учреждение.
— Не отпущу! — поднявшись, вскрикнул товарищ Ногталаров и стукнул кулаком по столу. Потом, снова усевшись в кресло, стал просить ее: — Не оставляй меня одного, Серчэ. Не уходи, ради аллаха, в другое учреждение!
— Да он с ума сошел!
И Серчэ-ханум, как в тот памятный весенний день, рассмеялась и, показав теперь уже золотые зубы, упрямо и капризно ответила: