Карьера Ногталарова
Шрифт:
— Тише, бродяга ты этакий.
Шюкюр, обгладывая лапку курицы, улыбнулся.
— Ей-богу, когда судьба улыбнется, то столько добра валится на человека… Однажды приходит девушка и говорит мне: «Дядя мулла, сочини мне такую молитву, чтобы я избавилась от колхоза». Я спросил: «Если у тебя нет охоты работать, то к чему тебя влечет, дочка?» Она ответила: «Мое желание — ничего не делать, хорошо одеваться, весело жить». Тогда я спросил: «Если ты не будешь работать, кто же тебе предоставит такую жизнь, ханум?» Она улыбнулась: «Может быть, найдется какой-нибудь раб божий. Вот я и прошу, напишите мне такую молитву, чтобы мне встретился богатый муж». Я уверил ее: «Напишу, милочка моя».
— И ты написал?
— Ты же не ребенок. Вижу, что она молода, привлекательна, и я написал ей такую молитву, чтобы она быстро прилипла ко мне. И мы стали молодоженами.
— Ай молодец, Шурка!
— Спасибо. Пусть бог и тебе даст такую, дорогой Мусик.
— Это уже от тебя зависит.
— Ну что ж, и это возьмет на себя мулла Шурка.
— А куда делась твоя прежняя жена, дети?
— Разве я знаю, где они? После той жены я был женат еще на одной. Эх, и ее я оставил… с ребенком.
— Тогда выпьем за вас, молодоженов. Э, этот сосуд уже пуст.
— Не огорчайся, Мусик, мулла Шурка еще не умер. — И тут же он позвал: — Гюльназ, принеси красноглазого.
Гульназ принесла бутылку коньяку и поставила на стол, а сама села между мужем и гостем.
— Я там скучаю, мулла.
Шюкюр пьяными глазами оглядел жену и, как бы запевая, сказал:
— Если ты там скучаешь, сиди здесь, джейранчик мой. Наш гость не чужой нам человек. — Шюкюр наполнил свою рюмку и поставил перед Гюльназ: — Выпей за нашего гостя, моего друга по духовному училищу — по медресе. Недавно приехал в наш район, работает в магазине.
— Добро ему.
— Будь здорова, ханум, — пожелал ей Муса.
По мере опустошения бутылок головы пировавших туманились. Бывший кабацкий певец Шурка, запустив руку в косы молоденькой жены, стал тихонько напевать:
Я люблю эти черные косы, Гребешок у тебя отниму, — Не хочу, чтобы пальцы чужие Прикасались к добру моему.Гость, как бы разозлившись, потушил папиросу о тарелку и вызывающе спросил:
— Значит, ты, Шурка, считаешь меня чужим? Да?!
Шюкюр торопливо наполнил рюмку и ответил:
— Не сходи с ума, Мусик. Тысячу девушек я не сменил бы на тебя.
И продолжал:
Пусть нальет виночерпий бокалы, Будет литься вино как река, Я дружка на любую из женщин Не смогу променять никогда.Теперь обиделась Гюльназ:
— Ты жертвуешь мною ради чужого мужчины?
Будто бы не обратив на нее внимания, Шюкюр запел еще громче:
Не покину я сердца любимой Ни в полуденный час, ни в ночи, Потому что извечно кружатся Роем бабочки возле свечи…Затем он поднял рюмку и поднес ее к губам жены.
Гюльназ выпила, закусила цыпленком. Шюкюр взял ее за руки и попросил, чтобы она танцевала.
— Потанцуй для своего повелителя, для своего муллы, милочка!
…Вдруг они убедились, что все в комнате закружилось и вместе с вещами кружится женщина. Муса бросил ей деньги. Шюкюр отбивал такт ногой. Гюльназ держала в руках пачку денег, время от времени помахивала ею над головой и, прищуривая глаза, танцевала. Деньги у Мусы кончились, и ему уже было нечего бросать Гюльназ. По старой привычке он потихоньку залез в карман пиджака Шюкюра, висевшего на стуле, и вытащил оттуда деньги.
Через неделю из близлежащей деревни к Шюкюру явился мужчина. Он отдал мулле петуха и цыпленка и сообщил:
— Вчера ограбили мой дом. Прошу господина муллу погадать и указать мне, где я смогу найти мои уворованные вещи.
Шюкюр достал с полки старую книгу, открыл ее и перелистал несколько страниц. Вглядевшись внимательно в какую-то страницу, стал что-то шептать. После всего этого он громко сказал правоверному:
— Э… Твой дом, раб божий, ограбили твои соседи. Уворованные вещи они закопали под большим деревом около вашей деревни.
Пострадавший, поблагодарив муллу, вернулся домой, в деревню, взял лопату и стал рыть под всеми большими деревьями. В это время Муса продавал ворованные вещи на бакинском базаре. Из этих вещей яркая шелковая шаль красовалась на голове Гюльназ, и она, стоя перед зеркалом, любовалась ею.
Примерно через месяц Муса привел к мулле правоверного клиента.
— Господин мулла, этот человек работает охранником в промтоварном магазине. Ночами он караулит, а днем продает с рук кое-какие вещи. Но милиционеры мешают ему, не дают человеку зарабатывать на кусок хлеба. Всесильный мулла, сделай так, чтобы милиционеры в глаза не видели этого раба божия и, следовательно, не трогали его.
Мулла Шурка выслушал Мусу и погладил бороду:
— Гм! М-да… Очень трудно сделать человека невидимым. Еще труднее закрыть глаза власти.
— Да, очень трудно.
— Уважаемый мулла, но мы знаем, что ваше сиятельство находило ходы-выходы в более трудных случаях, — сказал Муса. — Этот мужчина пришел к вашему порогу искать спасения, он очень смиренный и благодарный человек.
Проситель понял, о чем идет речь, вынул пятерку и положил под матрасик, на котором сидел Шюкюр. И тут же подтвердил:
— Повелитель мой, вся моя надежда только на тебя.
Мулла почесал в бороде и задумался. Потом надел очки, взял одну из своих книг и открыл ее.
— М-да! — произнес он. — Раз вы пришли, надо помочь мусульманину.
Мулла глядел в книгу, а Муса подмигивал охраннику и шептал:
— Дела твои на мази, милок мой.
Мулла закрыл книгу, положил ее на полку, а оттуда взял узкий лист бумаги, ручку и стал писать справа налево. Кончив писать, он кликнул жену, которая находилась в другой комнате: