Карьера Ногталарова
Шрифт:
Лишь в полночь он вернулся на свой двор и увидел холм всякого старья. Домашние, привыкшие выполнять любое его желание, в самом деле постарались.
Товарищ Ногталаров окинул довольным взглядом холм, который должен возвысить его, зажег папиросу и пустил струю дыма к небосводу.
А небосвод был усеян бесчисленными звездами, как луг ягнятами.
Ему же звездное небо казалось опрокинутым медным дуршлагом с миллионами дырочек. Но жаль, что эта огромная посудина не подлежала сдаче в утиль.
Глаза товарища Ногталарова теперь не замечали ничего,
Бросив последний взгляд на холм, он вошел в дом и, взволнованный, даже не притронувшись к еде, растянулся на постели. Уснуть он не мог, как в ту ночь, когда с помощью дяди его «выбрали» старостой класса. Ах, скорей бы настало утро. Он побежит и откроет лавку. Почему рассвет так медлит? Почему молчат петухи? Неужели они проспали и не пропоют положенное кукареку?
Утром у лавочки наблюдалось столпотворение. Со всех дворов улицы к бывшей конюшне устремились потоки утиля. Родственники, знакомые, соседи, набив мешки, зенбили, сумки различным хламом, спешили к приемному пункту.
Первыми, конечно, прибыли мать, отец и жена товарища Ногталарова. Это была длинная очередь, напоминавшая товарный поезд. У лавочки образовалась очередь. Возглавлял ее какой-то мужчина с огромным мятым самоваром, на который он напялил черную дырявую трубу. За ним стоял владелец ржавой железной кровати с порванной сеткой, а далее даже перечислить трудно.
Хотя товарищ Ногталаров уже открыл лавочку, но прием утиля не начинал. Он наслаждался властью, ведь по его приказу все эти люди явились сюда, нагруженные хламом.
Он несколько раз прошел вдоль тротуара и установил людей в затылок. И только, когда очередь заполнила тротуар и стала мешать движению пешеходов (некоторым надоело ждать, и они тут же бросали утиль на землю и уходили), лишь тогда Ногталаров приступил к делу.
Однако вскоре товарищ Ногталаров утомился. На помощь пришли отец, мать и жена. Отец взвешивал утиль, мать сортировала его, а жена раскладывала по полкам и ящикам.
Сам Ногталаров выписывал квитанции и выплачивал деньги.
Но поток не прекращался, слишком много родни товарища Ногталарова жило в этом районе. Как говорит пословица: «Да не приведется даже льву остаться одному».
К полудню бывшая конюшня была битком набита хламом. Пришлось объявить перерыв. Оставив членов семьи в магазине, он побежал в контору и вскоре вернулся на грузовике.
Горделивый и торжественный, он сидел рядом с шофером, выставив локоть за оконце машины, и важно попыхивал папиросой. Каждый, несомненно, отдал бы весь свой утиль даром, только бы иметь возможность видеть восседающего в кабинете товарища Ногталарова.
Второй день был не менее удачным. К тому же под вечер притащился старик Абыш с полными мешком и зенбилем. Надо сказать, что товарищ Ногталаров отнесся к нему, как к первому клиенту и первому служащему, с особым уважением.
Старый сборщик утиля изумился:
— Что это значит, товарищ Ногталаров? (Обратите внимание, Абыш уже не называл его «баджиоглу» или «гардашоглу», а товарищ Ногталаров!)
— Это значит — надо уметь руководить даже своими родственниками, соседями и знакомыми.
Ящики Ногталарова
Но милость родственников имеет предел. Не могли же они, в конце концов, в угоду почитаемому Вергюльаге снять свое платье или собрать домашнюю посуду и сдать все это в утиль. Не так ли?
Прошло несколько дней, и дома родственников и соседей абсолютно очистились от хлама, некоторые даже стали приносить еще пригодные вещи, чтобы не обидеть того, кому они пророчили исключительное будущее.
После жарких дней, как это бывает, наступило похолодание. Поток утиля иссяк… Единственный ручеек, который по-прежнему наполнял лавочку, был Абыш. И чтобы доставить на большой склад то, что приносил Абыш, уже требовался не грузовик, а тележка.
Машина, прибывшая в первый день кризиса, вернулась на утильбазу порожней. Товарищ Ногталаров опечалился. И не на шутку. Неужели это конец пути, который должен был привести его к руководству большим учреждением? Он чувствовал, как угасает жар его честолюбия… Неужели придется растаться с мыслью о собственном превосходстве? Тогда что? Гоняться за знаниями, чтобы стать инженером, врачом? А как же его младший дядя? Ведь руководит же он учреждением, не имея специальных знаний. Неужели он вынужден будет расстаться со званием заведующего, с печатью и квитанционной книжкой?
И товарищ Ногталаров стал думать…
Только через руководство чем-либо можно добиться высокого положения.
Как-то утром явился Абыш, чтобы забрать оставленный им мешок и зенбиль. Ногталаров обратился к нему:
— Абыш-киши, ты, видавший многое, объясни, пожалуйста, в чем тут секрет, почему дела моей лавочки идут все хуже, а дела лавки номер пять все лучше?
— Ай-хай! Потому что заведующий пятой лавкой старый меняла, тебе за ним не угнаться, милый мой. У него много мер.
— Какие меры, Абыш-эми?
— А такие, товарищ Ногталаров: он заключает «договора» с мастерскими, артелями, промыслами, ставит везде свои ящики, их заполняют всяким хламом, а он забирает ящики полными и отвозит на склад.
— А почему в нашей конторе этого не знают?
— Это хитрость заведующего лавки номер пять.
Ногталаров уже не слышал Абыша Он взял лист бумаги и написал: «Перерыв на обед». Затем, подумав, расписался на объявлении, еще подумал и поставил печать. И приклеил объявление к дверям. Собрав у себя дома несколько ящиков, погрузил их на нанятую арбу.