Карьера
Шрифт:
— Вопросы есть?
Качаю головой.
— Рад слышать. А теперь нам осталось кое-что сделать по хозяйству. Мы с корешом как следует прочистим тачку во всех местах, до которых только могли дотронуться. И конечно, если ты попытаешься уехать прежде, чем мы закончим уборку…
— Я не буду пытаться уехать.
— Знаешь, а ты мне всё больше и больше нравишься.
— Польщен, — пробормотал я.
— Ну, сиди тихо, мы быстро.
С этими словами оба бандита вышли из машины, достали носовые платки и со знанием дела протёрли каждую пядь поверхности.
Я сидел на месте, по спине стекал холодный пот, пальцы вцепились в руль. Только так мог сдержаться. Закончив работу, Первый Громила знаком приказал опустить стекло:
— Ну вот, настала пора сказать «ауфидерзейн». И помни: как только уедем, ты ждешь пять минут и только потом едешь обратно к вокзалу. Поверь, если попытаешься слинять раньше, то мы узнаем. Было чисто приятно работать с тобой, братан.
Я смотрел, как убийцы прошли сто ярдов до своего автомобиля. Машина была припаркована достаточно далеко от «БМВ», возле черного, как ночь, участка дороги, так что я не мог распознать ни марку, ни отличительных примет.
Уезжая, гангстеры не включали фары и огни, пока не завернули за угол и не скрылись из вида, чтобы не дать разглядеть номера. Подобная методичность пугала, поскольку означала, что и убийство Петерсона, и моя роль в его гибели были просчитаны заранее.
Я прождал за рулем, ошалело уставившись на приборную панель, пять минут, и внезапно мне стало плохо. Как раз когда я выбрался с водительского сидения и, отойдя на заплетающихся ногах, рухнул на колени, из горла вылился поток рвоты. Тошнило чуть ли не до судорог.
Меня подставили, назначили на роль козла отпущения. И руководителем заговора был Джерри.
«Вся гребаная встреча и есть угроза!» — крикнул мне Петерсон в ресторане.
Но я совсем не угрожал ему словесно. Напротив, ужин должен был стать первой ступенью к примирению. Так с какой стати Петерсон принялся вести себя, словно я собирался зажать его руки в пальцедробилку? Если только Шуберт не предупредил: я стану разговаривать с ним серьезно и потребую…
Чего?
«Передай Джерри, что мои условия не изменились. Две сотни штук вперед и восемь процентов со всех последующих операций. Иначе… ну, скажем так: знание — сила».
Что такого знал Петерсон, чтобы утверждать, будто обладает пресловутой «властью»? Настолько страшной для Джерри, что тот столкнул Петерсона под поезд?
Предположим, Тед просек, что за фондом стоит Баллентайн, — но разве это достаточный повод, чтобы убить человека?
Не были ли связаны с убийством потребованные Тедом двести штук?
«Вы еще обо мне услышите. И ты, и Джерри, и этот мистер Долбаная-Птица-Высокого-Полета… Дело в единственном законе жизни. Все узнают. Вопрос времени…»
Заключительная фраза, последние слова врага, снова и снова звучали в ушах. Совершено убийство. Полиция станет разыскивать подозреваемого. А я, разумеется, окажусь как раз тем, кого ищут: все улики, все до одной, указывают на меня…
Необходимо разобраться.
Можно убежать. Но если я скроюсь, Джерри сдаст меня копам с
Смотрю на часы. Пятиминутный срок закончился. Сейчас 21.15. Учитывая то, как тщательно планировалось убийство Петерсона, я не сомневаюсь: если не вернусь к полуночи, Джерри выполнит угрозу и сдаст меня полиции.
А потому я встал с колен, вернулся в машину и за пять нервных минут доехал до вокзала в Оулд-Гринвиче.
Машину поставил в дальний угол паркинга. Подолом рубашки обтер руль, дверную ручку и всё, к чему еще мог прикасаться. Затем швырнул ключ в канализацию и сел на поезд, возвращавшийся в город в 21.27.
Вагон оказался почти пустым, кроме меня — только двое пассажиров. Соседи посматривали с интересом — наверняка заметили выбившуюся из брюк рубаху, помятый костюм, следы рвоты на губах и отпечатавшийся на лице страх. Когда я сел на скамью в глубине вагона, зашел кондуктор и объявил:
— Похоже, впереди случилась авария, так что мы пока никуда не поедем.
Я напрягся, думая, заметил ли кто-нибудь мое волнение.
— А вы знаете, что случилось? — спросил один из пассажиров.
— Похоже, в миле к югу отсюда — труп на рельсах. Скорее всего, ближе к северу, но копы временно перекрыли движение в обе стороны.
Следующие несколько минут оказались самыми долгими в моей жизни. Приходилось бороться с искушением немедленно выскочить из электрички, поймать такси и попросить водителя отвезти меня на Манхэттен. Тем самым я привлек бы к себе внимание. Пассажиры и машинист запомнят нервного парня, рвавшегося прочь из города. Но опасно и задерживаться надолго, чтобы не опоздать к установленному сроку. А потому я решил, что если в течение сорока пяти минут поезд не тронется с места, я выхожу и ловлю такси.
К счастью, поезд двинулся всего через десять минут. Сперва состав еле-еле полз по рельсам. Для того, чтобы добраться до места «аварии», потребовалась всего лишь минута. Там стояло четыре полицейских машины и карета скорой, а возле путей толпилась группа субъектов в штатском. Задняя дверь машины скорой помощи была открыта, сквозь белый пластиковый мешок проглядывали очертания трупа.
Полицейский в форме пристально взглянул на поезд. Я инстинктивно пригнул голову и тут же подумал: «Заметил?.. Быть может, сейчас коп тянется к рации и передает полицейским на следующую станцию приказ арестовать подозреваемого в поезде, идущем к югу?»
— Приятное зрелище, а?
Подскочив на месте, я заметил кондуктора. Его удивила моя излишне эмоциональная реакция:
— Напугал? Извините.
— Не заметил, как вы подошли. Просто… — Я указал на окно.
— Да уж, сплошное мясо. Пока мы сидели в Оулд-Гринвиче и ждали зеленого света, прошел слух: машинист видел на рельсах двоих. А нашли только одного.
— Серьезно? — удивился я.
— Ну да… подозрительно как-то, если вас интересует мое мнение. Поедете прямо через центральный вокзал?