Карфаген 2020. Восхождение
Шрифт:
Меня бросает в жар, сердце срывается в галоп. Получается, что вот так буднично, во время совещания я получил ответ на вопрос, который терзал меня уже много дней — почему именно я. Я повзрослел первым и стал равным создателям? Хочется возразить, съязвить, что такой груз ответственности размажет меня по земле тонким слоем, но молчу.
Остальные, похоже, не поняли, к чему клонит Рианна, точнее, Танит. Ульпиан зыркает на нее неодобрительно — вероятно, думает, что она толкает очередную проповедь, но не перебивает. Едва она заканчивает, Гискон продолжает:
— Давайте теперь поговорим о том, что сделано, делается и будет сделано, чтобы противостоять Боэтарху. Я развернул кампанию в масс-медиа, запустил тему, что Боэтарх виновен в неожиданных смертях пунийцев. Он шантажировал меня, пытался выторговать Леонарда в обмен на жизнь дочери. Эту партию я выиграл, но потерял жену. Доказательств у нас, опять-таки нет. Еще один камень в его огород: сегодня Леон взял исполнителя, ответственного за теракты на втором и третьем уровнях. Пока допрос ничего не дал, но этот человек готов нам подыграть в обмен на свою жизнь. Прямых улик тоже нет, но, сопоставив факты, мы будем крутить тему, что фанатик Боэтарх массово убивал людей, чтобы выторговать право истреблять трикстеров, которые не веруют в Ваала, а заодно напитать кровью злое божество. Тему про конфликт Танит и Ваала дам пока завуалировано, когда зритель созреет, разовью ее.
— Хороший ход, — кивает Магон. — Порой средства массовой информации работают лучше оружия массового поражения, перепрошивают разум.
Дальше говорит Эйзер Гискон:
— Пока Боэтарх не понял, что я настраиваю против него низ зиккурата. Но как только сообразит, начнутся атаки на телевышки, так что нужно усилить их охрану.
— Не проблема. Обеспечим, — обещает Магон и выдает удивительную осведомленность: — Боэтарх пытается к нам подобраться через близких. Почему бы нам не сделать так же? Давно наблюдаю за кланом Филинов, полагаю, что глава, Армадон Филин — под влиянием. Надо его освободить и открыть глаза на то, что его дочь Ирма погибла по воле Боэтарха. Думаю, на этом союз двух родов закончится. В данный момент я работаю с Барками, у них тоже все болеют, и они лояльны нам.
Эйзер усмехается:
— И нам. Выходит, работают на два фронта.
— В Карталонии они потеряли все, — вмешивается Рианна. — Что им еще делать?
— Главное, чтоб Боэтарху в лапы не попали, — замечаю я, от волнения во рту пересохло, и приходится пить сок стаканами.
— Они под Танит, — успокаивает меня Рианна. — Договориться будет проще. Нам нужно задействовать все силы, чтобы остановить моего брата — это раз, два — дать Леону возможность развиваться, ведь наш вектор развития завязан на него. Возможно, будет военное противостояние, которое перерастет в полномасштабную войну.
Еще немного обсудив поднятые вопросы, мы расходимся, но едва покидаем переговорочную, где глушатся сигналы, коммуникаторы Рианны, Ульпиана и Эйзера тревожно гудят. Все тотчас принимаются читать сообщение особой важности, мрачнеют, и молчание нарушает Эйзер Гискон:
— Послезавтра верховный жрец Ганнон собирает малый совет, на повестке дня дела культа и ядерный удар по Карталонии, — он отрывается от чтения и обводит нас взглядом, недобро усмехается. — Нужно объяснять, чем грозит созыв совета и что за этим последует?
Интерлюдия
Вторая власть
Эд обнимает мать, такую маленькую, беззащитную, целует ее в макушку, пахнущую свежестью.
— Мама, идем, сейчас начнется.
Женщина запрокидывает голову, улыбается сыну. После пластической операции шрамов на ее лице не осталось, но лимфоток еще не восстановился, и оно слегка припухшее, словно она недавно плакала. Рука находит руку сына, гладит ее. Эд повторяет:
— Это сюжет Леона, который помог вернуть…
— Странно, но я не хочу смотреть. Плохое предчувствие, — хмурится женщина. — Как будто что-то не дает, отторжение, отвращение. Только радо тебя, сын.
— Тебе нужно это видеть, мам. Всем нужно. Я тоже поначалу отказывался принимать правду.
После того, как Леон освободил его, Эд будто заново родился, стало легко, кроме того, благодаря слабо развитому дару суггестии, он стал очень убедительным в общении с людьми.
Мать опирается на его руку. Идет в кухню, садится на диван напротив огромного экрана. Эд усаживается рядом — на случай, если частица Ваала в ней воспротивится, погонит ее прочь. Для интервью специально выбрали ведущего из зороастрийцев — во избежание непредвиденного.
Его зовут Креал, он молод, висок слева выбрит, пепельные волосы свешиваются на лицо. На нем модный костюм-хамелеон и голографические очки, меняющие цвет в зависимости от настроения. Над ним вертится написанное красным имя, как и над тонкой темноволосой женщиной: в гостях у него сама Рианна Боэтарх.
— То есть вы утверждаете, что ваш брат покушался на вас, чтобы принести в жертву собственного сына, девятилетнего Никомеда? Это ведь незаконно! Почему же вы не обратились в высший суд?
— У меня нет доказательств, и я вынуждена просить защиты у посторонних. Никомед тоже в безопасности. Мой брат одержим служением культу и не остановится ни перед чем.
— Нам известно, что в результате нападения разрушены храмы Танит.
— Это часть его плана — принести в жертву Ваалу всех храмовников, разрушить строения, но благодаря «Оплоту» часть зданий нам удалось спасти.
— Но зачем ему это, раз он одержим служением?
— Вероятно, у богов нет согласия, — она смотрит в потолок, — Ваал, чтобы подчинить адептов, требует больше смертей, Танит готова предоставить нам свободу.
— Рианна, вы понимаете, что это слишком серьезное обвинение? И вам, и нашему телеканалу угрожают санкции, если мы пустим репортаж в эфир?
Женщина смотрит прямо в камеру и говорит, чеканя слова:
— Настали смутные времена, мир раскололся. Мы можем обрести свободу и отвечать за себя, этого хочет Танит. А можем продолжать кормить Ваала своими детьми, получая подачки.
— Спасибо, Рианна, что не побоялись прийти к нам и поделиться наблюдениями.
Камера наезжает на Креола, он смотрит не мигая, заводит прядь волос за ухо и говорит проникновенным голосом:
— Это так интересно, что мы провели собственное расследование и случайно натолкнулись на странные факты.