Карфаген смеется
Шрифт:
Не стану отрицать: мы с баронессой наслаждались неведением, мы погружались в свои фантазии, пока могли. Мы ели, мы занимались любовью, мы разглядывали товары в магазинах, мы посещали базары, я покупал дрянной кокаин. Мы притворялись, что влюблены. Но в ту ночь весь «Ориенталь» содрогнулся, как будто началось землетрясение. Еще толком не проснувшись, мы подошли к окну. Красное пламя, поднимавшееся над темной водой среди огромных облаков черного дыма, сверкало ярче звезд. В нефтяной гавани, по другую сторону мола, горел корабль, пришвартованный неподалеку от нашего. Насколько я мог видеть, непосредственная опасность «Рио–Крузу» не угрожала. Тем не менее по просьбе Леды я оделся и спустился. В холле уже собралось несколько английских офицеров — некоторые одетые, некоторые в халатах. Их голоса звучали громко и взволнованно, хотя, как выяснилось, знали они не больше моего. В конце концов, когда появился вестовой на мотоциклете, один из офицеров сообщил другому:
— Саботаж, разумеется. Красные подсунули бомбу на борт танкера.
Этого мне было достаточно. Я вернулся к баронессе.
— Теперь наш корабль может отправиться в путь раньше. Нам следует к этому на всякий случай подготовиться. Но Китти в безопасности.
Мысль о том, что наша идиллия преждевременно закончится, заставила нас заняться любовью с вновь обретенной страстью.
Мы вернулись утром. На борту судна нас встретил растерянный мистер Ларкин. Палуба «Рио–Круза» была покрыта толстым слоем нефти, и вся команда работала, пытаясь очистить корабль. Мистер Ларкин сообщил, что французский фрегат с немалым риском для себя отбуксировал танкер в море, а потом вытащил его на песчаную отмель, где теперь догорали запасы нефти. Грязный дым проникал повсюду, навязчивый, как рой мух. Лицо мистера Ларкина исказила нервная гримаса.
— Это еще не самое худшее. — Он понизил голос. — Вы знали этого парня, Герникова, не так ли? Его тело подбросили к трапу вчера вечером. Его ударили ножом не менее шести раз. Это ужасно! Его раздели донага. На груди вырезали звезду Давида, а на спине кто–то оставил надпись «предатель». Я никогда не видел ничего подобного. Бог знает, какой сумасшедший мог такое сотворить. Кажется, у него были знакомые в Батуме. Возможно, это один из них. Видимо, поссорились. Красные? Белые? Сионисты? Я не знаю. Военная полиция отмалчивается. У них сейчас и так много дел.
Баронесса плотно прижалась ко мне, едва не в обмороке. Ее лицо стало белее мела, глаза остекленели. Я поддержал Леду, которая судорожно сжимала мою руку.
— Вдобавок, — Ларкин не обращал внимания на ее реакцию, — не хватает Джека Брэгга. Он сошел на берег вчера днем и не вернулся. Все его ищут. Мы до сих пор не знаем, связано ли это с делами Герникова.
— Мне нужно отвести баронессу в каюту, — спокойно сказал я. — Господин Герников был другом ее покойного мужа.
Ларкин покраснел.
— Оставьте свои вещи. Я попрошу матроса донести их.
Леда никак не могла прийти в себя. Уложив ее, я сказал Китти и няне, что у баронессы небольшое отравление. Потом я отправился в бар, чтобы раздобыть там немного бренди. На обратном пути я столкнулся с мистером Томпсоном, который появился из машинного отделения.
— Привет, Пьятницки. — Он стер масло с рук. — Печальные новости.
Я показал коньяк.
— На баронессу это произвело ужасное впечатление.
— Ну, по крайней мере, вы, кажется, держитесь. Вероятно, беспокоиться не о чем.
Я поначалу не понял смысла его замечания, которое показалось несколько бесцеремонным. Задумался я об этом позднее, когда оставил баронессу на попечение Маруси Верановны и вернулся к себе в каюту, чтобы собраться с силами и вдохнуть кокаина. Было очевидно, что миссис Корнелиус провела ночь где–то в другом месте. Я отыскал мистера Томпсона. Он стоял, облокотившись на переборку и наблюдая за моряками, которые вываливали что–то из переднего люка.
— Вы видели мою жену, дружище?
Шотландец был удивлен.
— Я думал, что вы слишком уж спокойны. Вы не знали, что она не вернулась? Она должна была появиться вчера вечером, после обеда. Я решил, что она встретилась с вами где–то в Батуме. — Он окинул взглядом палубу, потом ткнул носком ботинка в масляное пятно. — Ну, это было самое простое предположение. А теперь, когда вы вернулись на корабль…
— Она осталась на берегу?
— Нет, насколько нам известно. — Он густо покраснел. — Послушайте, я склонен предположить, что у нее какие–то мелкие неприятности. И похоже, что Джек Брэгг вмешался в ее дела, попытался помочь ей… Мы скоро узнаем. Но сейчас еще слишком рано волноваться.
Меня не интересовали ни его предположения, ни его уверения. Я бросился к трапу и помчался вниз, на причал, где корабельный казначей беседовал с одним из дюжих морских пехотинцев.
— Полиция ищет мою жену, мистер Ларкин?
Ларкин поджал тонкие губы и протер очки серым от пыли носовым платком.
— Что ж, мы сообщили им все, что знали, мистер Пьятницки. Я думал, что вам должно быть известно, где ваша жена. Она вчера ушла в хорошем настроении, собиралась пройтись по магазинам и осмотреть достопримечательности. Я знал, что у вас дела в Батуме, и подумал, что вы могли ее встретить. Мы не слишком беспокоились.
— Но вы беспокоились из–за Брэгга?
— Джек нарушил приказ. Предполагалось, что вчера ночью он нес вахту.
По–видимому, Ларкин все еще чувствовал себя смущенным из–за того, что выставил себя дураком в случае с баронессой, — шея его была пунцово–красной. Он откашлялся:
— Почему бы вам не отправиться на пост военной полиции, в док номер восемь? Может, им уже что–то известно.
Я помчался по пристани, мое сердце неистово билось под действием кокаина и адреналина. Меня охватила паника. Может, раньше я этого не понимал, но теперь осознал: я беспокоился о миссис Корнелиус больше всех прочих. Без ее помощи мне будет существенно сложнее добраться до Англии.
Отделение военной полиции располагалось в темно–зеленом здании с красной вывеской. Я забарабанил в дверь. Мне отворил капрал в обычном форменном кителе и в клетчатом килте. На его руке белела знакомая мне повязка. Капрал что–то невнятно произнес, а когда я поднял голову и попросил его повторить, он выговорил медленно, как будто беседовал с идиотом:
— И что я могу сделать для вас, сэр?
Я сказал ему, что моя жена, английская леди, пропала в городе. Он стал более дружелюбным и расторопным.