Карга
Шрифт:
– Боженка, приходите в колледж ближе к обеду! – крикнула уже из прихожей.
Оставшиеся за столом стали закусывать фаршированными яйцами, приготовленными Фаней собственноручно. Краба она придержала на вечер.
– Девочки, я вас оставлю. Понимаю, что с дороги вам надо отдохнуть, – Василий поглядывал то на одну, то на другую, обе казались хороши. Если будете уходить, ключ в дверях.
– Похоже, Василий тут, как у себя дома, – после того, как он ушел, сказала Надя. Ее лицо непривычно
– И не только он, Надюша! Фаня – такой человек. Не переносит одиночества.
***
Вечером у Фаины состоялся большой сбор. Девушки принарядились – не зря же тащили багаж. За раздвижным столом в гостиной разместилось человек двадцать. Звучали тосты, шутки, начались танцы.
«Ничего не изменилось со студенческих времен, – заметила Божена. Люди новые, а атмосфера – студенческая! Фанин кавалер неотразимо хорош и безнадежно молод для своего преподавателя».
– Пойдем на кухню, покурим, – шепнула ей, проходя мимо стола, Фаина.
– Я же не курю! – Божена не сазу поняла, что Фаня зовет ее не для этого.
– Василий, оставляю Надю на тебя! – Божена пошла вслед за хозяйкой. Не давай ей скучать!
– Не волнуйся, Боженочка! Она в надежных руках! – Вася очищал для Нади грейпфрут.
На кухне было дымно, хоть топор вешай.
– Фанька, у меня голос сядет! – Божена открыла окно. Увидела освещенные окна соседнего дома. Там, этажом выше, на такой же кухне, обнимались двое влюбленных.
– Ты сама садись, а то упадешь! – похоже, Фаина хотела сообщить ей что-то про своего нового ухажера – вид у нее был загадочный.
– Рассказывай, дорогая! Я хорошо знаю это выражение твоего лица!
Но та не спешила с ответом:
– Не стала по телефону…
– Да говори уже! Замуж выходишь? По глазам вижу! – Божена с улыбкой поглядывала на подругу.
Фаня – сбитая, как сливки, взбитые в крепкую пену или в тугое суфле, упругая – только тронь, и брызнет соком. Она еще немного поправилась, но без стеснения носила обтягивающие кофточки, короткие юбки и делала это с каким-то только ей присущим шиком.
Когда Фаня волновалась, то всегда закладывала за уши свои пепельные волосы, стриженные под каре. И тогда становилась похожей на тролля. Вот и сейчас уши выдали ее волнение.
– За Андрюшку? Не знаю еще. Молодой слишком. Хотя перспективный, – Фаня затянулась и выпустила дым колечками – так из знакомых девушек умела только она.
– На флейте играет?
– Больше на нервах, – она снова затянулась.
– Красавчик! – Божена присела рядом с подругой, обняла ее за плечи. Ну, что? Не томи уже!
– Из Петербурга плохие новости…
– Что случилось?
– Леонид…
Божена насторожилась, никак не ожидала, что речь пойдет о нем. Потихоньку она стала забывать его – старпом вытеснил Леонида из сердца брошенной девушки.
– Что с ним?
– Инсульт!
– Какой
– Ишемический, – Фаина продолжала бросать медицинские термины в задымленное пространство кухни, вдруг сузившееся до размеров тревожно забившегося сердечка Божены. Если бы геморрагический, то…
– Фаня, перестать говорить загадками. Он жив?! – девушка отстранилась от подруги и ждала ответа, глядя ей прямо в глаза.
– Жив. Но парализован. Лежит.
– Почему ты мне не позвонила? – Божена встала и нервно подошла к окну. Влюбленные в окне напротив продолжали обниматься. Глотнув воздуха, она обернулась к подруге, которая тушила сигарету в мандариновой кожуре, не обнаружив пепельницу на привычном месте.
– Не хотела, чтобы ты все бросила и полетела в Питер. Знаю я тебя, мать Терезу.
– Когда это случилось?
– Три дня назад.
– Я полечу! – решительно заявила Божена. Нужно выхаживать. Все зависит от правильного ухода, я знаю! Особенно в первое время.
– Там без тебя есть кому выхаживать. Ты забыла?
– Да, действительно, вылетело из головы.
– Еще и Дана Викторовна приехала! – Фаня говорила о матери Леонида.
– Ты можешь мне рассказать, как это произошло?
– Знаю только, что его нашли на улице. Сначала думали, пьяный. Потом кто-то из туристов вызвал «Скорую».
– Почему из туристов? Ничего не понимаю!
– Туристы шли на экскурсию в Летний сад.
– Стоп! А он что там делал?! – Божена почти кричала.
– Откуда я знаю, что он там делал?! – в ответ закричала Фаина. Лежал! «Скорая» приехала, забрали. Оказалось – инсульт!
– Родственники что говорят?! Дана Викторовна, я так понимаю, двоюродная сестра твоей мамы? Или отца? Раз Леня тебе троюродный!
– Что ты орешь? Возьми себя в руки! Не троюродный он мне!
– Как? Ты же говорила…
– У нас общий отец.
– Так, значит, Леня тебе родной брат?!
– Единокровный.
– Как это?
– Если общая мать – дети называются единоутробными, а если отец – единокровными.
– Но у него другая фамилия, отчество. Ты – Зевеева, он – Рыбаков.
– Дана не стала записывать его на отца. К тому же, она почти сразу вышла замуж, и отец дал согласие, чтобы ее муж записал ребенка на себя.
– Почему ты мне никогда об этом не говорила? – Божена тяжело опустилась на стул около раскрытого окна.
На кухню заглянул ученик Фани.
– Фаина Султановна, – почтительно обратился он к ней. Гости ждут краба.
– Сейчас принесу! – Фаня встала и вытолкала бойфренда за дверь. Достала из шкафа большое фарфоровое блюдо и, с трудом вытащив огромного краба, – в холодильнике ради гиганта пришлось снять две полки – водрузила морского красавца на блюдо животом вверх.