Карибская эскапада
Шрифт:
Через месяц дали первую стипендию, и подавляющее большинство во главе с доблестным ротмистром Мюллером на несколько дней обосновались в общаге — с шиком стипендию пропивать.
Тут ещё одна странность на поверхность всплыла: оказывается отец нашего ротмистра — герр Карл Мюллер — лично был знаком с Че, и даже был вместе с ним во время последнего боливийского похода, чудом живым остался — был серьёзно ранен в живот за неделю до последнего боя Гевары. Бернд рассказывает — мы восхищённо внимаем, широко раскрыв рты.
На одного участника приходилось, помимо закусок скромных, но разнообразных — по пятнадцать бутылок
Они благородно помогали бороться с Зелёным Змеем, приносили с собой гитары, песни разные геологические, незнакомые нам ещё тогда, пели душевно:
На камнях, потемневших дочерна,В наслоённой веками пыли,Кто-то вывел размашистым почерком —Я люблю тебя, мой ЛГИ.Может это — мальчишка взъерошенный,Только-только — со школьной скамьи,Окрылённый, счастливый восторженный —Стал студентом твоим, ЛГИ.Может это — косички да бантики,Да пол неба в огромных глазах,Наконец, одолев математику,Расписалась на этих камнях.Может это — мужчина седеющий —Вспомнил лучшие годы свои.И как робкую, нежную девушкуГладил камни твои — ЛГИ.Многим испытание это оказалось явно не по плечу — я вышел из игры на вторые сутки — поехал домой, к бабушке — молоком отпаиваться, кто-то сошёл с дистанции уже на третьи…
Но ударная группа коллектива во главе с принципиальным ротмистром — героически сражалась до конца.
Через неделю Бур Бурыч пригласил всех на внеочередное собрание. Хмуро оглядел собравшихся, и голосом, не сулившим ничего хорошего, начал разбор полётов:
— Только недоумки понимают всё буквально. Умные люди — всегда взвешивают услышанное и корректируют затем — по обстановке реальной и по силам своим скудном.
В противном случае — нестыковки сплошные получаются.
Вот из милиции пришла бумага — медицинский вытрезвитель N 7 уведомляет, что 5-го октября сего года, иностранный студент славного Ленинградского Горного Института — некто Мюллер — был доставлен в означенный вытрезвитель в мертвецки пьяном состоянии, через три часа проснулся и всю ночь громко орал пьяные матерные частушки. Ротмистр — Ваши комментарии?
— Не был. Не привлекался. Всё лгут проклятые сатрапы, — не очень уверенно заявляет Бернд.
— Выгнал я бы тебя ко всем чертям, — мечтательно щурится Бур Бурыч, — Да вот закавыка — из того же учреждения ещё одна бумага пришла. В ней говорится, что всё тот же Мюллер, 6-го октября сего года, был опять же доставлен, опять же — в мертвецки пьяном состоянии, через три часа проснулся и всю ночь читал вслух поэму "Евгений Онегин" — естественно, в её матерном варианте исполнения. Ротмистр?
— Отслужу, кровью смою, дайте шанс, — голос Бернда непритворно дрожит.
— Ты, тварь дрожащая, у меня не кровью, а тонной пота
Выгоню к чертям свинячьим героя Легенды — совесть потом замучит. Но с пьянкой, шпана подзаборная, будем заканчивать. Всем в коридор выйти! Там указаний дожидайтесь. А Вы, Мюллер, останьтесь.
Ротмистр грустно провожает нас взглядом, чуть слышно бормоча себе под нос:
Пошлите же за пивом — денщика!Молю Вас, о прекрасные гусары!А почему — Вы в серых галифе?И для чего Вам — чёрные дубинки?Выходим в коридор, группируемся возле замочной скважины. За дверью — ругань, шум какой-то неясной возни, оханья…
Минут через десять в коридор вываливается Бернд — одно его ухо имеет рубиновый цвет, и своей формой напоминает гигантский банан, другое — по размерам и форме — вылитая тарелка инопланетян, цвета же — тёмно фиолетового.
— Это чем же он тебя лупцевал, стулом, что ли? — Заботливо интересуется Лёха.
— Ну, что ты, — как ни в чем не бывало, отвечает ротмистр, — Разве можно иностранных студентов бить? Так только — за ухо слегка потаскал, сугубо по-отечески.
Все начинают неуверенно хихикать.
Бернд неожиданно становиться серьёзным и строгим:
— А теперь, эскадрон, слушай команду Верховной Ставки — с крепкими напитками завязать, кроме случаев исключительных. В мирное время — разрешается только пиво.
К исключительные случаям относятся: дни рождения — свои и друзей (включая подруг); свадьбы — свои и друзей, рождение детей — своих и у друзей, похороны — свои и друзей, а также — успешное сдача отдельных экзаменов и сессии в целом, начало производственной практики и её успешное завершение. Всем всё ясно?
— Да не тупее тупых, — тут же откликается Лёха, — Кстати — о пиве. Тут поблизости — три пивных бара располагается. «Петрополь» — дерьмо полное — там всё время ботаники из Универа тусуются. «Бочонок» — почётное заведения, туда даже иногда пацаны авторитетные заглядывают — Гена Орлов, Миша Бирюков, только маленький он для компании большой. А вот «Гавань» — в самый раз будет — целых два зала, просторно — в
футбол запросто можно играть. Мореманы из Макаровки там, правда, мазу держат. Но ничего — прорвемся. Ну, что — замётано? Тогда — за мной!
Дружной весёлой толпой, под неодобрительными взглядами прохожих, двигаемся к «Гавани».
Впереди — ротмистр, как полагается — верхом.
На Лёхе, естественно — как на самом здоровом и выносливом
Вот такие вот педагоги жили в те времена, с решениями нестандартными и сердцами добрыми.
Бур Бурыч умер несколько лет назад.
На похороны приехало народу — не сосчитать.
Шли толпой громадной за гробом — малолетки, и сединой уже вдоволь побитые — и рыдали — как детишки неразумные, брошенные взрослыми в тёмной страшной комнате — на произвол беспощадной Судьбы.