Карибская эскапада
Шрифт:
Ещё через секунду у меня заложило уши от частых выстрелов, пещеру заволокло пороховым дымом. Все стреляли — пока обоймы не закончились, Мари быстро перезарядила свой револьвер и попыталась продолжить стрельбу в слепую, да доктор Мюллер помешал, отобрав оружие из рук воительницы.
Вывели испуганных лошадей и мулов, передали их на попечение индейцев, подозванных с помощью энергичных жестов с дальнего холма. Хорхе и Хосе тряслись мелкой дрожью, но Джедди ослушаться не посмели, подошли почти сразу, кланяясь и бормоча что-то себе под нос.
Дождались, пока
На пол дороги от дальней стены к выходу из подземелья, на каменном полу, в огромной лужи крови, лежало нечто, продырявленное не одним десятком пуль. Меткие мы, всё-таки, стрелки!
Убедившись, что неведомый враг мёртв окончательно, перевернули мёртвое тело, осветили — со всех сторон. Да, доложу Вам, та ещё картинка! Век не забуду!
— В первую минуту я решил — что это — снежный человек, — доктор Мюллер говорит, передёргиваясь от брезгливости, — А теперь вижу, что ошибался. Во-первых, клыки эти острые — сантиметров двенадцать длиной. Во-вторых, уши — почти слоновьи, разве что — чуть поменьше. И, в третьих, снежные люди — по моему разумению, конечно, высокие, но — пропорционально сложенные. Этот же — больно уж широкоплеч и приземист, поперёк себя шире, право.
Воздух в пещере как-то вдруг стал затхлым и зловонным, поторопились к выходу, на свежий воздух.
Отдышавшись немного, все вопросительно уставились на Джедди, словно — объяснений требуя.
Мальчишка, конечно, поломался для приличия, но, всё же, пошёл навстречу, решил таки — ситуацию прояснить:
— Ладно, удовлетворю ваше нездоровое любопытство. Но, давайте договоримся на берегу: я — называю вещи своими именами, а вы — вопросов дальнейших не задавая, быстро на мулах поклажу поправляете, места, согласно походному расписанию, занимаете, и — в путь. Договорились?
Все молча покивали головами, неохотно соглашаясь с таким раскладом.
— Тогда — значится так, — Джедди говорит, — Объясняю только один раз, но — доходчиво и ёмко. Этот чудик — элементарный тролль. Здесь такие встречаются — иногда. Всё ясно? Какие ещё вопросы — вы же обещали! Как говорит незабвенный Капитан Зорго: "Вопросы — отставить! Все — на мачты! Паруса — ставить!".
Остальная часть пути прошла практически без происшествий. Три дня передвигались по всякой разности: горы и горушки, овраги, густые хвойные леса, переправы через горные речки и ручьи, живность всякая….
Красивые здесь, всё же места, если, конечно, усталостью пренебречь.
Джунгли, беспокойные, или, наоборот — таинственно молчащие; голубые далекие горы, полные неизъяснимой печали и зовущие в дорогу — прочь от родного очага, за неведомой призрачной мечтой; стада белоснежных лам, пугливых и грациозных, как наши детские сны…….
Утром шестого дня, по чуть заметной тропинке спустились в ущелье Девяти Самородков.
Красивейшее место: ущелье неширокое совсем, по бокам каменные россыпи разноцветные, такое впечатление, что в детскую игрушку «калейдоскоп» попал нечаянно.
Проехали по ущелью, заметно поднимаясь вверх, пару километров — тропу речка бурная, текущая по перпендикулярному ущелью, пересекает. И моста не построить — нет никаких деревьев вблизи, камни одни разноцветные. Что делать прикажите? Тут то индейцы наши, Хорхе и Хосе, и доказали свою полезность, о которой Зорго нам в Сан-Анхелино толковал: предложили канал отводной вырыть, благо рельеф ущелья этому способствовал.
Часов за пять, кирками и лопатами усердно работая, выкопали тот канал.
Вскрыли потом тоненькую перемычку, и потекла река в сторону, туда — откуда мы пришли.
Под вечер — вышли к Сизым Болотам.
Бескрайние заросли фиолетовых и сиреневых камышей, редкие зеркальца серой воды, за камышами, в прямой видимости — серые покатые горы, неприветливые и угрюмые.
— Вот и пришли почти, — Джедди говорит устало, пот со лба смахивая, и на те серые горы рукой показывая, — Вот оно — Индейское Нагорье. До него километров двенадцать будет — рукой подать. Вот только возок тут бросить придётся, на нём через камыши — совсем никак. Ничего, пока возок Маркиз постережёт, в Болотах и без него обойдёмся.
Грустная такая эта ночная стоянка получилась. Костёр, помня наставления дона Аугусто, разжигать не стали, поужинали всухомятку.
Молчали — господа записные авантюристы, понимая, что завтрашний день может быть богат — на нешуточные пакости и неожиданности.
Как для всех вместе, так и для отдельных индивидуумов — в частности.
Ожиданье. Звёзды. Тишина.И никто — друг с другом — не общается.Будто, каждый — сам с собой — прощается…….Ожиданье. Звёзды. Тишина.И, молитву — я читаю вдруг:"Те грехи мне, Господи, прости!И, молю, и — молят все вокруг:Эту Смерть, о, Боже, пронеси!И, пускай — вернутся все — живые.Слышишь??? Все!!!!! Иначе — грош ценаИ Тебе, и — прочим — еже с ними!"…….Ожиданье. Звёзды. Тишина.Сизые Болота — паскуднейшее место этой Планеты.
Издали, на закате — очень даже ничего смотрится, даже красиво: сиреневые, розовые, фиолетовые камыши переплетаются в причудливых разноцветных узорах, там и тут в камышовых зарослях проглядывают небольшие, идеально круглые озёра, наполненные водой серых и тёмно фиолетовых оттенков, заходящее солнце неожиданно меняет цветовые гаммы пейзажа — будто фокус какой показывая.
Днём же — всё иначе совсем. Камыши оказались неожиданно высокими, прямо рощи настоящие: вначале, на краю Болот — метра два с половиной в высоту, потом — всё выше и выше.