Карибская эскапада
Шрифт:
Трудно с такой аргументацией было спорить, спустились с обрыва, леском тихонечко к тем строениям подобрались. Слава Богу, рассмотрел вовремя тоненькую металлическую проволоку, натянутую в сантиметрах пятнадцати над землёй, в густой траве, метров за десять от того места, где лес заканчивался. Интересно, а что произойдёт, если задеть эту проволоку: рванёт нещадно, или просто — сирена завоет? Не так уж и беззаботны эти Хозяева, берегутся всё же. Аккуратно перешагнули через проволоку, в кустах орешника залегли, ждём.
Минут через двадцать — двое мужчин
Видные такие мужички. Один — на профессора университетского похож: высокий — под два метра, пожилой уже, худой, в огромных старомодных очках, одет в шорты и футболку. Но что-то во взгляде его, в движениях плавных грациозных, было такое — хищное и уверенное, сразу становилось понятно: он здесь и есть — самый главный. Второй вышедший — ростом пониже, но крепко сбитый, коротко стриженный, одет в полувоенное хаки, в высокие ботинки со шнуровкой, — вылитый капрал зелёных беретов из дешевого американского боевика.
Встали у стола, в бумаги уставились, перебирая их неторопливо.
— Ну, вот, — Профессор говорит, — Дошли, всё-таки, до третьего горизонта. Только чиго эти — те ещё работники. Ленивые, болезненные какие-то. Нормальные работники нужны. Что скажете, Кью?
— Что тут скажешь, — Капрал отвечает, глубокомысленно левую бровь почёсывая, — Надо бы людишек ещё — приволочь откуда-нибудь.
Профессор недовольно поморщился:
— Приволочь….. Нет сейчас кадров для этого, сам ведь знаешь — Эстебан только через две недели обещался — подкинуть что-нибудь подходящее.
Несколько минут под тентом стояла тишина — собеседники внимательно изучали корреспонденцию.
Переглянулись мы с Мари непонимающе: в чём тут дело? Где та собака зарыта? Ничего непонятно, хоть — убей!
— Вот кстати, — неожиданно воскликнул Кью, — Гудвин пишет: опять этот Бернд Мюллер сбежать пытался. Замок на кандалах как-то разомкнул, двоим охранникам — головы проломил, еле поймали — через сутки.
Мари тут же напряглась и потянулась к наплечной кобуре, еле руку её успел перехватить.
— Ох уж этот Бернд, — криво усмехнулся Профессор, — Неугомонный какой, право. Пусть уж переведёт всё — и, в расход незамедлительно. Так Гудвину и отпиши. А сейчас —
пойдём-ка, потолкуем ещё раз с нашим пленным, глядишь — скажет на этот раз — что полезного.
Оставив все бумаги на столе, парочка отправилась ко второму домику, где и скрылась, предварительно отперев громадный замок.
Секунд через двадцать после этого, от неожиданности полной я ничем помешать и не сумел, Мари выскочила из нашего укрытия, подбежала к столу и начала ловко распихивать кипы бумаг в загодя раскрытый кожаный планшет. Ещё минута, и она опять рядом со мной, глаза блестят счастливо:
— Всё, Андреас, ходу!
Побежали, через лес, огибая поселение Хозяев, держа направление к нашему лагерю.
Минут через семь сзади раздался чей-то громкий призывный крик, беспорядочно захлопали выстрелы.
Конечно же, обнаружили наглую кражу — плохо дело совсем: больно уж рано, можем не успеть уйти.
Где-то в километре от лагеря, перед неширокой горной лощиной, я остановился, предварительно крепко схватив Мари, бежавшую впереди, за рукав куртки:
— Слушай меня внимательно. Поднимаешь всех, и по той лощине — дальше уходите. И следы всякие — уничтожьте тщательно. Пусть индейцы займутся. Я их тут задержу ненадолго, и, догоню вас. Всё ясно?
Хотела мне Мари что-то возразить, да передумала: тряхнула согласно своей чёлкой платиновой, посмотрела виновато глазищами своими голубыми, попыталась сказать что-то, да не смогла — дышала после бега быстрого — как лошадка загнанная, только рукой махнула и к лагерю трусцой отправилась.
Поднялся я по каменистой россыпи наверх, на скалу, что над входом в ту лощину располагалась, метров сто по гребню вдоль лощины прошёл, место подходящее выбрал, залёг, автомат перед собой положил, два рожка запасных, три гранаты, с собой прихваченные, пот со лба смахнул, отдышался, закурил.
Даже сигарету до половины выкурить не успел — оглоеды показались. Штук восемь, примерно, все вооружены до зубов, бегут по лощине друг за другом, отрывисто переговариваясь, впереди всех — капрал Кью, собственной персоной.
Неосторожно это они — так кучно бежали, совсем даже — напрасно. Мне до них метров тридцать было, не больше, сверху все видны — как на ладони.
Как только со мной поравнялись — все три гранаты, по очереди, россыпью — чтобы всех накрыть, метнул. Через пару минут пыль рассеялась — не надо правки автоматной вовсе, если кто и ранен только — всё равно больше неопасен, пусть уж живёт.
Автомат с рожками запасными прихватил, и, припустил к Сизым Болотам, скупо постреливая время от времени — чтобы след козлы драные не потеряли.
Вломился в камыши и побежал длинными зигзагами, время от времени в стороны гранаты оставшиеся разбрасывая. Типа — для устрашения погони и для запутки полной.
Глава седьмая
Миттельшпиль
Погоня отстала, а, может, и не было её вовсе — испугались, засранцы, гранат, разбрасываемых мною во все стороны. Понятное дело: за столько то лет спокойной жизни избаловались, отвыкли от реальных боестолкновений. А тут — здрасти-приехали: штук пять, не меньше, жмуриков получили в односчастье, плюсом — гранаты в камышах разрываются регулярно. Приписали, естественно, отошли, затаились. И это, пацаны,
только начало! То ли ещё будет! Пришло времечко за подлость и предательство расплачиваться — по полной программе!
Отошёл к югу километра на три, выждал ещё с часик. По логике военной — стоило бы ещё часа три-четыре выждать, да больно уж неуютно было в этих камышовых зарослях долбанных Сизых Болот: москиты, прочие мошки кровососущие местные одолели нешуточно, а накомарник и химия всякая, этих гадов отпугивающая, в Лагере остались. Да и к своим стоило поторопиться — как бы Мари, как женщина всякая — ждать долго не приученная, не учудила чего.