Карибский кризис
Шрифт:
Ирина, тем временем, описывала ситуацию, «которую мы имеем на сегодняшний день». Описание представляло собой один из вариантов «писем», которые она писала святому Иосифу. Складывалось впечатление, что такое «письмо» побывало в обработке студента экономического факультета, и к нему прилагались комментарии, сделанные студентом юридического факультета. В обрамлении напыщенного красноречия были произнесены словосочетания «моментальный снимок», «инновации в организации работы», «ошибки в построении централизации сбытовых сделок в системе общекорпоративного масштаба», «уголовно-наказуемые правонарушения»…
Обсуждение
— Я не понимаю, зачем?! Зачем вам понадобилось платить какому-то жулику 150 тысяч в месяц?! Если вам нужна была помощь силовиков, я же вам говорил не раз: пожалуйста! Руководство МВД на любом уровне — пожалуйста! Да-а… Вспомните, Андрей…, я никогда не отказывался вам помочь, когда нужно было кому-то позвонить, чего-то решить… Но зачем выбрасывать такие деньги?
— Так надо было… — произнесла Ирина тоном скорбной мудрости, лицо её приняло мученическое выражение.
Халанский не смог подавить вздох недовольства.
«Надо же, какая непроходимая дура!» — подумал я, поглядывая на часы.
Ирина тем временем с твердостью продолжала вести свою речь. Следуя извилистой тропинкой мысли по лабиринту её путаной учёности, я достиг, наконец, вершины главного умозаключения, которое она стремилась вывести. И на меня напала безграничная тоска. Халанский знает всю подноготную, ему раскрыли, что называется, всю анатомию. Рухнул образ непогрешимого директора компании Совинком, которому всегда везёт. Вера на слово, джентльменские соглашения, кредит доверия и другие атрибуты настоящих деловых отношений, складывавшихся годами, разрушены безвозвратно. В числе прочего оказались на виду те многочисленные уловки, «военные хитрости», благодаря которым поддерживались эти замечательные отношения. Пребывая в тени, этот механизм идеально работал. И тут, на мгновение озарённый разоблачительными лучами правды, он оказался вдруг залитым широкими потоками грязи, которые моментально привели его в негодность.
«И как плохой боксер, ты весь открылся…»
«Искусственно создав проблему, она предложит свой вариант её решения, выставив меня полным идиотом. И я ничего не смогу с этим сделать».
Так думал я, в то время как до моего слуха доносились, как будто издалека, слова Ирины. Страшная своим личным бескорыстием, она говорила, будто забивала гвозди:
— …Я вернулась, чтобы тебе помочь… Так надо… Надо было всё рассказать… Открытые отношения… Да, так надо, это нас спасет… Начнем сначала… Только я могу помочь…
Эти слова, повторяющиеся по кругу, уже начали напоминать бубнёж деревенской одержимой, когда я услышал, как Халанский что-то сказал про бюджетные деньги, перечисляемые со счета Совинкома в Петербург.
— …Деньги… в Петербург? — спросил я.
Прервавшись, Ирина пояснила:
— Ты перечисляешь деньги, поступающие от кардиоцентра, в Петербург, вместо того, чтобы оплачивать их поставщикам.
— …Зачем в Петербург? — вставил Халанский. — Нужно, чтобы деньги оставались здесь…
— …Да… — отозвалась Ирина. — Я могу помогать, только если буду видеть, куда уходят деньги, если я буду контролировать… Нужна новая фирма… Я уже открываю…
Она снова заговорила свои заклинания, но конец её монотонной речи потерялся в резком звуке телефонного звонка. Я ответил — звонила Марина, мы с ней договорились созвониться в это время, чтобы обсудить тендер по Сименсу. Я сказал, что перезвоню и отключил трубку.
— Ты всё сказала? — спросил я Ирину довольно небрежно.
Она скорбно покачала головой и со значением посмотрела на Халанского, мол, видите, директор-то мой совсем дурак несмышленный, не понимает всю серьезность сложившейся ситуации.
Встав со своего места, выпрямившись, я направил в сторону Ирины указательный палец и заговорил уверенным голосом, пренебрегая бесполезной осторожностью, презирая житейскую осмотрительность:
— Спасибо за интересную историю! Сразу видно, ты времени зря не теряешь — много сериалов смотришь и научно-познавательных передач.
Я вынул из портфеля подписанный главбухом кардиоцентра акт сверки взаимных расчётов, из которого следовало, что у кардиоцентра задолженность перед Совинкомом два миллиона рублей. Положив перед Халанским документ, я сел на место:
— Я уже отгрузил кардиоцентру товар на сумму более двух миллионов рублей, Наталья Владимировна подтвердила сумму и подписала акт сверки.
— Но где ты взял товар и сколько ты должен за него!? — вскричала Ирина.
Посмотрев на неё, как на пустое место, я сказал:
— Сейчас, не дожидаясь оплаты…
Выдержав эффектную паузу, я продолжил:
— …По согласованию с Дорецкой я отгружаю все необходимые для работы материалы сразу по заявкам заведующих отделениями. На складе имеется товар на сумму более чем на три миллиона рублей. В нашем петербургском филиале…
Тут Ирина, разглядывавшая акт сверки, изрекла:
— Какие-то буквы и цифры странные: написано одно, а по содержанию другое.
Я пояснил Халанскому насчет петербургского филиала:
— …У нас успешно работает петербургский филиал, в октябре к нам приезжала Чернова Нина Алексеевна, главный врач областной больницы, была в гостях у нас… Приезжал к нам главный врач железнодорожной больницы… На нашем складе в Петербурге есть необходимый товар, в том числе для кардиоцентра. В общем, не вижу никаких проблем… Деньги в Петербург… Ну так я живу в Питере, куда ж ещё деньгам идти? Хватит, наигрались… А Давиденко — есть такой знакомый у меня, я ему денег иногда даю взаймы. Возвращает не вовремя, подлец, но с кем не бывает?.. Все мы, исповедуя презрение к деньгам, забываем платить…
Я снова сделал многозначительную паузу, которая, впрочем, была нарушена громким голосом Ирины:
— Иосиф Григорьевич сотрёт тебя в порошок, если ты не сядешь с ним и не поговоришь! Своей беспечностью ты всех поставил на уши! Он, он…
Прерывая её, я обратился к Халанскому:
— Ни слова не понял из того, что она тут наговорила. Как рыба — открывает рот, а что говорит, непонятно.
Почувствовав, что назревает «семейный скандал», Халанский вспомнил о важных делах. Он встал, засуетился, и спросил меня, надолго ли я в Волгограде. Забрав портфель, я вызвался проводить главврача до первого этажа. Мы вышли в коридор. На кушетке напротив кабинета сидели мои сотрудники. Я сделал им знак, мол, заходите в кабинет.