Карл XII, или Пять пуль для короля
Шрифт:
Ему следовало наистрожайшим образом слушаться Бога, своей совести и отца. В остальном его участь заключалась в том, чтобы приказывать. Для обычных, простых людей, вознесенных властью наверх, это была довольно трудная обязанность. Для правителей же милостью Божией, для которых народная воля еще не шла ни в какое сравнение с волей Бога, не было ничего проще. Потому что чувство повелевать другими было врожденным и впитано ими с молоком матери. Не на силе меча, не на достоверных архивных актах, не на клятвах и обещаниях основывалась их власть, а только лишь на воле и милости Божией. Власть давалась им свыше, а потому она вне всяких сомнений и изменений. Им нет необходимости объясняться, извиняться, выдумывать законы, проводить либеральные реформы и бить в барабаны, как это делали «выскочки» типа Цезаря или Наполеона, зависимые от того, что о них скажут в таких-то и таких-то кругах.
Карл был с первого и до последнего
4
На формирование шведского абсолютизма определенное влияние оказали труды саксонского юриста С, Пуффендорфа, а памфлет Барклая «Ардженис» был включен в учебную программу принца Карла.
Карл XI реально оценивал свои способности, он знал свои недостатки и основательно подумал об образовании и воспитании своего сына. Он позаботился, чтобы принц был достоин той участи, которая его ожидала, когда он, старый король, уйдет и освободит для молодого место на троне. В этой связи еще в декабре 1688 года он собственными руками начертал инструкцию по воспитанию своего сына, и с этого момента детство Карла стало сплошной историей приобретения знаний и физического самосовершенствования. Образование и развитие принца, к великому удовольствию отца и его учителей, проходили весьма успешно. Взрослым Карла XII узнали как человека сурового и несгибаемого, а между тем в детстве он, по воспоминаниям современников, обладал мягким, податливым нравом и никогда не бунтовал против нудных и утомительных учебных программ — так, во всяком случае, утверждает Ф. Г. Бенгтссон. В некоторых отношениях Карла можно было даже приводить как образцовый пример того, что могут при благоприятных условиях сделать из гибкого, податливого материала образование и воспитание. Все дикое, инстинктивное, спонтанное, всякая физическая немощь и духовная слабость были полностью преодолены, а естественное человеческое зло переплавлено в высокие моральные и этические принципы.
Однако Карл был не единственным принцем на свете, кто получил блестящее образование и приличное воспитание — и что: они все стали такими же безупречными личностями? Конечно же нет. Педагогика хороша, когда она ложится на благодатный материал. Карл и был таким благодатным материалом. Внутри него были заложены таланты и способности, но их нужно было разбудить, развить и «довести до ума». Бенгтссон полагает, что это в полной мере удалось сделать учителям и воспитателям шведского принца. Две предпосылки благоприятно совпали по месту и времени, и в результате получилось удачное произведение. Недаром Вольтер говорил, что Карл являлся «...единственным лицом в истории, который был свободен от всякой слабости». Bnpoчем, он же потом заметит, что шведский король довел свои добродетели до такого уровня, что они превратились в свои; противоположности.
По поводу воспитания Карла существуют и другие, не менее авторитетные мнения. К примеру, швед Ф. Ф. Карлссон, оставивший после себя солидный труд о Карле XII и его времени, считает, что в воспитании или «...правильнее сказать, в отсутствии воспитания, если поставить рядом с ним странные естественные задатки принца, можно найти! объяснение многих особенностей, мнимых противоречий, удивительного богатства сил и напрасной их траты, которые и определили его характер и жизненный путь». Историк полагает, что между учителями и учеником не было должного психологического контакта, который бы благотворно сказался на духовном развитии принца. И учителя и гувернеры были людьми пожилыми и слишком занятыми — все они занимали высокие государственные должности и кроме суммы знаний ничего вложить в королевского отпрыска не сумели. А это особенно важно было сделать, учитывая упрямый и своенравный характер ученика, недоступный всякому внешнему воздействию. Крупным недостатком в воспитании будущего короля Швеции Карлссон считает и то обстоятельство, что наставникам не удалось привить отроку интерес к потребностям своего народа и страны — чувство, которое так хорошо было развито у его отца. Именно для Карла XII было так важно получить необходимые навыки, опыт и знания в государственных делах, прежде чем заниматься ими практически, но в силу проявленной неоправданной поспешности с объявлением его совершеннолетия все получилось как раз наоборот.
Немецкий историк О. Хайнтц тоже считает, что воспитание молодого принца осуществлялось в высшей степени неудачно. Слишком разбросана и перенасыщена лишними предметами была программа его обучения, составленная гувернером Эриком Линдшёльдом в 1690 году и основанная на ожиданиях от явно завышенных способностей ученика. Непропорционально много внимания было уделено религии (преподаватель — епископ, а потом архиепископ Эрик Бенцелиус), слишком раздут был штат учителей и слишком мало среди них оказалось настоящих воспитателей.
Маленький Карл был подвижным ребенком, много шалил, отличался упрямством и непоседливостью. Его привлекал огонь, и он часто трогал пальцами горящие фитили свечей, за что однажды поплатился обгорелыми манжетами и ожогами на руке.
Так называемые телячьи нежности и избалованность постарались изгнать из жизни малыша сразу; быть принцем, по мнению отца, не значило беззаботно проводить время, сын должен был вырасти человеком долга и обязанностей. Поэтому общение маленького Карла с мамками и няньками было ограничено уже в четырехлетием возрасте, когда он с матерью выехал в Упсалу и принял участие в выборе себе подходящих наставников среди ученых Упсальского университета. Ульрике Элеоноре понравился 53-летний Андреас Норкопенсис (в дворянстве Нурденхъельм), профессор элоквенции [5] Упсальского университета, скромный, порядочный, умный и тонкий человек. Он-то и стал первым учителем маленького принца. Немного погодя для мальчика был найден и гувернер — им стал граф Эрик Линдшёльд, гуманист, государственный человек, умница, уже имевший опыт воспитания в семьях побочных детей дедушки принца. Королева была против кандидатуры Линдшёльда, подозревая его в проголштинских симпатиях, но король настоял на своем.
5
Элоквенция (лат.) — красноречие.
Мать Карла недолго задержалась на этом свете — Вольтер пишет, что она в возрасте 36 лет преждевременно сошла в могилу «...от горестей, каковые ей причинял супруг» [6] — и не успела вложить в своего любимого сына все, что ей хотелось. Но и то, что он получил, осталось в мальчике навсегда: она посеяла в нем доброту, религиозность, чувство справедливости, чистоту нравов, а уже после нее эти качества по мере возможности и способностей взращивались и укреплялись учителями.
6
Королева с искренним участием относилась к толпам разоренных жестокой редукцией дворян, бродивших по Стокгольму и осаждавших Дворец. Она выходила часто к воротам, чтобы отдать несчастным деньги и драгоценности, которые у нее были. Когда средства иссякали, она приходила к Карлу XI и на коленях со слезами просила у него денег, но он грубо прогонял ее.
Перед смертью мать взяла с сына обещание заботиться о своих сестрах. Карл, как мог, старался соответствовать этому пожеланию и был внимательным братом. Он с обожанием относился к своим сестрам, заботился о них и тепло называл их по-французски «mon coeur» — «сердце мое». Больше он был близок к младшей сестре Ульрике Элеоноре. Старшая сестра Хедвиг София, выйдя замуж за голштинского герцога, рано уехала из Стокгольма и вообще рано ушла из жизни.
Смерть матери 6 августа 1693 года мальчик переживал очень остро, несколько дней он находился в лихорадке и никого не хотел видеть. Свою мать он будет вспоминать потом всю жизнь.
Хедвиг Элеонора сразу после смерти невестки начала хлопотать о повторном браке сына, но Карл XI резко пресек все ее маневры. Он сказал: «Когда принцу Карлу будет восемнадцать, я женю его и обеспечу престолонаследие; что касается меня, то я никогда не найду и наполовину лучшей матери для моих детей, нежели та, которую я потерял». Король тяжело переживал кончину супруги и часто плакал, когда ему напоминали о ней. Покидая Карлбергский дворец три дня спустя после смерти супруги, король произнес печальные слова: «Здесь я оставил половину моего сердца». Когда датский посол Луксдорф от имени датского двора выражал Карлу XI соболезнование в связи с кончиной Ульрики Элеоноры, король не выдержал, отошел к окну и, закрыв лицо ладонями, зарыдал. Никто не мог предположить, что в этом мужлане скрывались такие нежные чувства...