Карлики рождают гигантов
Шрифт:
В полиплоидных растениях было больше витамина С (в томатах), больше рутина (в гречихе).
Но главного на первых порах не достигали. Все ждали от полиплоидов не только новизны, но и практической пользы. Надеялись немедленно получить новые, высокоурожайные сорта.
Из лабораторий выходили виды растений с крупными плодами или зернами. Но урожайность их практически оказывалась такой же.
Восемь лет — с сорокового по сорок восьмой — бились шведские генетики над получением полиплоидного сорта ржи. Он давал очень крупные зерна. Однако весил колос полиплоида столько же, сколько у обычного растения. Ни урожайностью, ни зимостойкостью,
Увлеченные созданием новых форм растений — с большими плодами, с большим содержанием ценных веществ, — биологи воспринимали их как уже готовые сорта. Как годные для сиюминутного внедрения в практику. А практика иной раз подводила.
Авторы многих полиплоидов, охваченные вначале нетерпением увидеть свои сорта на полях, впали в пессимизм, увидев, что их труды не приносят ощутимой практической пользы.
Меллер и Фишер долго бились над тем, чтобы получить из растения «датура страмониум» тетраплоид с повышенным содержанием алкалоидов. Отступились. Сделали вывод, что эти попытки безуспешны.
Джексон и Роусон были более настойчивы. Из растений того же вида они получили тетраплоид, в котором процент алкалоида был в 3 раза выше.
Полиплоидия, наблюдаемая в природе, не давала поводов для пессимизма. Полиплоиды растительного мира — победители в борьбе за существование. Они составляют половину всех растений. Но природа, создавая полиплоиды, одновременно производила отбор их. Она работала на поприще селекции сотни тысяч лет. Почему же мы должны забывать об этой стороне работы?
Вывод очевиден: полиплоидия должна сопровождаться отбором.
«Мы в состоянии экспериментально вызывать появление новых наследственных свойств у организмов физическими, химическими и биологическими мерами. Изменение условий во внешней среде — еще один путь воздействия. Проверенный метод и скрещивание, отдаленная гибридизация, — говорит академик Н. П. Дубинин. — Однако во всех случаях основным является селекция, отбор для формирования пород и сортов. Все дело в том, что без направляющего влияния отбора сама наследственная изменчивость еще не поддается регуляции. Пока мы не можем получить поток направленных изменений».
Решить эту задачу — значит научиться управлять жизнью. Она еще кажется фантастичной самим ученым; но это самая насущная задача современного естествознания. Она поставлена в повестку дня Программой партии. Вспомним ее вдохновляющие строки:
«Крупные сдвиги предстоят в развитии всего комплекса биологических наук в связи с потребностями успешного решения проблем медицины, дальнейшего подъема сельского хозяйства. Интересы человечества выдвигают перед этими науками в качестве главных задач познание сущности явлений жизни, вскрытие биологических закономерностей развития органического мира, изучение физики, химии живого, разработку различных способов управления жизненными процессами, в частности обменом веществ, наследственностью и направленными изменениями организмов».
Научиться управлять этими изменениями — мутациями — значит научиться в какой-то мере руководить процессом эволюции, заставить
Мы говорим о необходимости сочетать полиплоидию и отбор. Это нужно. Но в результате гамма-облучения полиплоиды возникают не так часто. Зато, облучив, допустим, тысячу растений одного вида, мы получаем почти тысячу мутантов — образцов растений с новыми свойствами. Не беда, что большинство мутаций вредны. Иногда в результате облучения возникают полезные для нас формы. Их-то и надо использовать для выведения новых сортов.
Мутацию надо закрепить путем отбора.
То же делает селекционер и на опытном поле, отыскивая среди миллионов растений единичные образцы мутантов, обладающих ценными свойствами. Его поиск целеустремлен, хотя все же в какой-то степени случаен. На делянке, где растут искусственно созданные мутанты, у селекционера больше материала для размышлений. Здесь больше растений, из числа которых можно что-то отобрать. Чем больше найдется подходящих мутантов, тем быстрее пойдет процесс отбора.
Излучения повышают скорость естественных мутаций, ускоряют работу селекционера. При обычных методах на выведение нового сорта ржи, устойчивого к ржавчине, требуется до 10 лет. Радиационная селекция позволяет сделать это за 18 месяцев. Меняя дозу и приемы воздействия на исходный материал, селекционер может управлять количественной стороной мутационного процесса.
Качество, то есть получение определенных, целенаправленных мутаций, пока человеку неподвластно. Но он находится на близких подступах к решению этой задачи.
Лет десять назад по страницам газет и журналов метеором пронесся сенсационный заголовок: «Вещество по заказу!» Из разных мест, по разному конкретному поводу, с разной степенью достоверности репортеры торопились поведать читателю об удивительных вещах, творимых в лабораториях химиков. Из колб и реторт, из реакторов и растворов экспериментаторы начали извлекать одно за другим вещества с заранее заданными свойствами. Пластмассы, синтетические волокна, лекарства… Правда, подавляющее большинство этих творений так и застряло на стадии эксперимента. Из-за сложности технологии, из-за дороговизны. Но сам принцип уже восторжествовал! Выкладки и предположения химиков-теоретиков были блестяще подтверждены практикой. Многие теории, казавшиеся смелыми, если не безудержной фантазией, стали на твердую почву фактов.
Вещество по заказу получить не так-то еще просто. Но безусловно возможно. Мечта ученого-химика становится в наши дни реальностью.
Сокровенная мечта современных биологов еще более дерзка и фантастична. Существо по заказу! Вот к чему направлены вкупе усилия всей армии творцов науки о жизни. Может быть, это слишком громко сказано. Можно сказать проще: новый сорт растений, новая порода животных — по заказу.
Химики уже научились управлять процессами, которые приводят к созданию новых полимеров, обладающих желаемыми свойствами.