Карлуша на Острове Голубой звезды
Шрифт:
— На то. На то самое, что ты подумал. Нам вдвоём отсюда легче смыться, я знаю, что говорю. Только бы выбраться за ворота. Есть одна вещица, без которой отсюда вообще никто не улетит.
Корабельный кладовщик был хитрым и расчётливым гномом. Он ничего не говорил просто так, впустую. И Нос навострил уши.
— А что за вещица, Костыль? — поинтересовался он беззаботным тоном.
— Не надо со мной хитрить, Нос. Я не проговорился. Я хочу, чтобы ты был моим компаньоном, за остальных, вместе взятых, я не дам и выеденной устрицы. Это действительно важная штука, без неё вся эта канитель акуле под хвост. Ты думаешь, почему навигатор всё ещё киснет в этой паршивой горе? Да он просто не может сдвинуться с места без этой чепуховины! Никто не знает, где она спрятана, — ни директор не знает, ни адмирал, ни наш спятивший капитан. Только я знаю.
— Как же директор собирается вывозить отсюда своё добро?
— А он думает, что потерял пластинку на «Волчке», вот и пилит без конца проклятую оболочку. А Прим Бамбас, наоборот, думает, что её спёр директор. На самом деле вещица лежит в надёжном месте.
— Кто же её спрятал?
— Я её спрятал, Нос. Когда все разбегались с «Волчка», я её невзначай выудил из директорского кармана. Так, на всякий случай. Я знал, что без неё корабль не полетит.
— Куда же ты мог её спрятать… Неужто она осталась на «Медузе»?
— Типун тебе на язык, Нос! Где теперь «Медуза», знает один только наш спятивший капитан, он и сейчас стоит за штурвалом…
Приятели покосились на капитана.
Чёрная Борода и вправду, похоже, рехнулся. Выпучив глаза, он крутил колесо воображаемого штурвала и издавал губами неприличные звуки.
— Нет, пластинка не на «Медузе», — продолжал Костыль. — Я припрятал её здесь, на острове.
Нос лихорадочно соображал. Ни тот, ни другой не собирался первым раскрывать карты. Хотя, конечно, больше козырей было пока у Костыля: зная место нахождения главного динамика, он мог диктовать свои условия всем: и ему, и директору, и адмиралу…
— Хорошо, Костыль, — сказал Нос, всё взвесив. — Ты мой лучший друг, а у друзей не может быть секретов. Мы ведь с тобой ещё там, на Колобке, заварили всю эту кашу. Ты — казначей, я — старший агитатор, зампредседателя. Славные были времена! А теперь выходит, что я казначей. И вот что я тебе скажу, Костыль. Наш председатель, капитан то бишь, прячет денежки в старой шахте, на северном склоне. Золото в двух мешках, одному зараз оба не унести. Такие дела. Веришь?
— Верю, коли одному не унести. Я с самого начала понял, что всё золотишко тебе одному не унести, поэтому с тобой и говорю. Видел я, как ты следил за капитаном.
— Что же ты сам не проследил?
— Куда мне следить с моей деревяшкой… — Костыль постучал по своей деревянной ноге. — Как видишь, и следить-то не пришлось. Ты мне сам все рассказал, Нос.
— Так, значит, мы заодно?
— Конечно. Конечно заодно, как в старые добрые времена. Только знаешь что… Моя хреновина пока здорово перетягивает твои мешки. Может, знаешь ещё что-нибудь интересное?
— Это точно, Костыль, есть ещё кое-что в запасе. У меня в запасе есть такое, отчего у тебя вмиг вырастут новые копыта и ты поскачешь за мной, как испуганный олень. Я ведь, Костыль, знаю шифр замка этих дурацких дверей!..
Огонёк и Циркуль, вытянув шеи, превратились в слух.
Но в эту самую минуту, как назло, по полу прогромыхала гружённая камнями тележка, и ничего не стало слышно.
А в это время Костыль сказал:
— Вот это дело, Нос! Я так и думал, что мы с тобой когда-нибудь станем богачами. Все остальные ломаного ушка не стоят! А теперь слушай: пластинка в старой деревне, в сундуке с космическим барахлом. Если что — подумают на голодранцев, я так рассудил.
Тележка проехала мимо, вновь стало тихо, но для Циркуля и Клюковки самое важное утонуло в шуме.
— Молодец, Костыль! — обрадовался Нос и похлопал приятеля по плечу. Башка у тебя варит что надо. Сегодня ночью, когда все уснут, выберемся отсюда, заберём твою ерундовину, моё золотишко — и начнём переговоры с Прим Бамбасом. Доставит нас и наши денежки на Колобок — со свистом, ему деваться некуда.
— Ты только скажи мне, Нос, как открывается эта дурацкая дверь. Так, на всякий случай. А то выходит, что ты знаешь, а я — нет. Нехорошо это как-то…
— Ладно, слушай. Нам с тобой ссориться теперь не резон. Шифр восьмизначный, запоминай…
Но и тут лазутчикам не удалось ничего узнать, потому что к пиратам приблизился стражник, и они перевели разговор на какую-то чепуху.
— Не стоит здесь задерживаться, — прошептала Огонёк. — Необходимо как можно быстрее выбраться из этой трубы.
И она торопливо застучала коленками по жести. А Циркуль вновь принялся мучительно извиваться, пытаясь за ней поспевать.
Глава пятая
Несколькими часами раньше Звёздочкин, выстроив вокруг корабля тройную метеоритную защиту, на малом ходу плавненько приземлился в опустевший котлован с разбросанными где попало инструментами и тачками.
С удовольствием потянувшись, он отстегнул ремни и вылез из удобного пилотского кресла. Было приятно находиться в ракете одному. Во-первых, работая по ночам в обсерватории, он давно привык к одиночеству. А во-вторых, из-за длительного вынужденного безделья, они с Торопыгой ужасно друг другу надоели.
Пора было сделать вылазку.
Насвистывая, Звёздочкин спрыгнул на каменистую почву, не спеша размял ноги и огляделся.
Ракета стояла в центре пологого воронкообразного дна котлована с отвесными, изъеденными, как сыр, краями. На северной кромке ослепительно блестел на солнце хрустальный шар. Он как будто внимательно и настороженно смотрел на дерзкого чужака. Рядом стояли роботы и тоже смотрели на Звёздочкина.
Но вот шар вздрогнул, и мощный болевой импульс ударил по метеоритной защите космического корабля.