Карма и Радикальное Прощение: Пробуждение к знанию о том, кто ты есть
Шрифт:
– Один стаканчик, и меня тут нет, обещаю, – растерянно выпалил я. Надо же, оказывается, в теле Брайена обитает еще один дух. Попробую-ка поговорить с ним по душам, решил я. – А скажи мне, дружище, чего ради ты решил тут задерживаться? Разве не достаточно ты нахлебался этого дерьма, еще когда был человеком? Так почему бы тебе не пойти к Свету? Можешь пойти с нами, если хочешь. Небеса – ведь это так замечательно! Там нет никаких дурных привычек. Никакой боли, которую приходится заглушать алкоголем, только любовь и гармония. Мы приглашаем тебя присоединиться к нам. Согласен?
– Таким, как я, туда хода нету, – сказал он. – Схватят меня за шиворот и спустят с лестницы – вот как оно будет, понятно? А вот огонь с пламенем – они-то как раз действуют мне на нервы, – ты понял,
Острый язык и типичный для кокни акцент и вправду выдавал в этом духе бывшего уличного торговца (лоточника, как говорят сами англичане), привыкшего петлять со своей нагруженной нехитрым товаром тележкой по улицам лондонского Ист-Энда. Чувствовалось, что в основе его нежелания расставаться с этим местом лежал страх, – похоже, он и впрямь был готов цепляться за него целую вечность. Конечно же, сам Брайен и не подозревал, что в нем угнездился бестелесный дух, да к тому же кокни. Не догадывался и о том, что это он, этот самый бестелесный кокни, поглощал все то спиртное, которое молодой человек с такой готовностью поставлял ему. Хотя, если уж на то пошло, Брайену повезло хотя бы в том, что дух-кокни отгонял от него других духов, которые в противном случае устроились бы в нем настоящим табором.
– Ты уверен, что не хочешь составить нам компанию? – спросил я снова. Так-сяк проглотив свой напиток, я уже готов был отправиться восвояси. – Ты не пойдешь в ад, обещаю тебе. Вот он ад, уже здесь, у нас под ногами. А Свет сделает тебя свободным. Так почему же ты не хочешь идти?
– Да пошел ты сам! Выметайся и оставь меня в покое, слышишь? – закричал он, свирепо замахав на меня руками.
– Что ж, дело твое, – ответил я ему.
«Однако же как отсюда выбраться, в самом-то деле? – подумал я. – Легче сказать, чем сделать». На какой-то миг мне показалось, что я уже оставил тело Брайена, но, похоже, я все проделал так неловко, что секунду-другую он повел себя так, будто у него схватки начались. Он все еще сидел на своем табурете у стойки бара, носком одной ноги едва касаясь земли, а другой упираясь в круглую рейку табурета – на нее, собственно, и приходился весь его вес. А когда он дернулся, эта нога соскользнула с рейки, и получилось так, что на какое-то мгновение он полностью утратил равновесие. На пол он все-таки не свалился, достаточно быстро восстановив равновесие. Но вот содержимое его стакана выплеснулось на Джеймса, облив того с ног до головы, пока Брайен качался и хватался за все подряд, чтобы не рухнуть на пол окончательно.
– Думаю, на сегодня вы свою норму выполнили, – прокомментировала это все Венди.
Брайен шумно запротестовал, по-прежнему не имея ни малейшего представления, что заставило его свалять такого дурака.
Брайен был еще, можно сказать, в полете, окатывая своей выпивкой Джеймса, когда кто-то пронзительно вскрикнул. Но я-то знал, что этот душераздирающий вопль исходит не от Брайена и не от Джеймса. Это дух-кокни проклинал меня за мою неловкость, увидев, как его порция алкоголя пропала почем зря. Когда же он услышал, как барменша предложила друзьям закругляться, он застонал, как раненый зверь. Но я уже выбрался наружу. Теперь следующий вопрос – где же Джо? Успел ли он выбраться?
В тот же самый миг Джо возник рядом со мной. Он определенно выглядел
– Вот так-то оно получше будет, – проговорил он. – Ну а теперь можно и Верне нанести визит.
– Как там Джеймс? Тоже приютил в себе целую компанию?
– Ясное дело, – ответил Джо. – Не компания – натуральная стая. Прием мне устроили далекий от теплого, за исключением разве одной дамочки. Она-то как раз была рада моему появлению, и я даже почувствовал, как что-то зашевелилось у меня в штанах. Почти как в старые добрые времена. Но теперь – совсем другое дело. Виагра минус физическая возможность применить ее на практике – и имеешь мою личную версию ада. Так что я даже и не пытался что-то там… А как у тебя все прошло?
– Какой-то кокни-драчун там окопался из лондонского Ист-Энда. В общем-то, неплохой старикан, но не успел я даже вдохнуть алкогольных паров, как он потребовал, чтобы я выметался вон. Собственник, не хочет ни с кем делиться своей территорией. Я звал его с нами, но он и слышать не хотел ни о чем. Все твердил про адский огонь и вечное проклятие. Ну да что я тебе объясняю – ты сам в курсе.
Мы с Джо без труда нашли дорогу ко мне домой. Верна глубоко спала, но это было только мне на руку – мне совсем не хотелось ее пугать, явившись к ней каким-то привидением. Я решил, что войду в ее сновидение и пообщаюсь с ней таким образом. Я стал ждать, когда появится быстрое движение глаз, которое будет служить признаком того, что ей что-то снится.
Когда глаза под веками задвигались, я зашептал ей на ухо, говоря о том, что люблю ее и что мне уже сейчас хорошо. Я попросил ее помочь мне уйти к Свету, простив меня, если это возможно, за то, что срывал на ней свою злость и что расстался с ней таким вот образом. Я объяснил, сколь многое изменится для меня, если я смогу идти дальше без этого эмоционального груза. Ее прощение освободит меня. Если же она не простит меня, это будет тяжкой ношей и для меня, и для нее тоже. Я сказал ей, что я тоже предоставляю ей полную свободу и что она не должна испытывать вину относительно моей смерти. Я прошелся ладонью по ее волосам, но не смог почувствовать ничего. Она тоже не шевельнулась, – очевидно, не ощутила моего прикосновения. Я сказал все, что мне нужно было сказать, и теперь чувствовал, что поставил точку в чем-то очень значимом для меня. Мне было приятно, что я догадался войти в ее сон, и теперь чувствовал, что могу с легким сердцем оставить ее.
Глава 4
Сон
Верна резко проснулась. Инстинктивно она протянула руку, чтобы прикоснуться к его теплому, такому знакомому телу, ощутить его присутствие рядом с собой. За много лет она уже привыкла просыпаться так, с этим жестом. Но не прошло и мгновения, как вспомнилась ужасная правда. Он умер. Уже прошла неделя, как он мертв и уже никогда не будет лежать рядом с ней. Она быстро отдернула руку, словно эта мысль выстрелила в ее руку электрическим разрядом, и вместе с этой болью вернулась и ужасающая печаль.
Прошла неделя, как в ее дверь постучался офицер полиции и сообщил, что Стив погиб в автокатастрофе. У нее подогнулись колени, и она едва не потеряла сознание, услышав эту ужасную весть. У нее едва хватило сил дослушать полицейского, хотя слезы так и не появились у нее на глазах. И неделю спустя ее глаза оставались сухими. Она словно бы сама умерла вместе с ним. Эта ужасающая боль словно бы притупила ее чувства, обездвижила ее.
Но этот сон заставил ее встрепенуться. Она была не из тех, кому часто снятся сны, и даже если и снилось что-то – в этих снах не было особого смысла. Они никогда не бывали связными – не больше чем клубок разорванных, беспорядочных образов и мыслей. И, проснувшись, она почти никогда не помнила, что ей снилось. Но в этот раз сон был совсем другим. Он нес в себе такую ясность и правдивость, что в первые несколько секунд после пробуждения Верне понадобилось убедить себя, что смерть Стива не просто приснилась ей. Какую-то долю секунды искорка надежды еще жила в ней, но она умерла в тот миг, когда она позволила своим глазам взглянуть на подушку, где прежде лежала его голова.