Карма
Шрифт:
Положительным моментом являлась осведомленность Дарьи о настах обитания «Кривого». Игровой компьютерный клуб, расположенный в двух кварталах от отдела, давно является прибежищем для праздно слоняющейся по улицам молодежи. Недолго посовещавшись с моим новоиспеченным напарником, принимаем решение выставить засаду у входа в этот клуб, дождаться появления нашего персонажа, и задержать его в помещении дабы исключить возможность его побега.
В кафе, расположенном напротив компьютерного клуба, самое удачное место для наблюдения. Мы не светимся в форме и вход в него хорошо виден. Чтобы исключить малейшую возможность прокола я сажусь спиной ко входу в клуб, закрывая тем самым, наряженную в форму Дашу, а она, в свою очередь, имеет возможность незаметно, через мое плечо, наблюдать за происходящим на улице.
– Во что он одет? – Спрашиваю я коллегу борясь с желанием повернуться.
– Черная болоньевая куртка, с красными вставками, синие джинсы, черные кроссовки и кепка-бейсболка.
– Значит так: скажи, когда он зайдет внутрь, я сразу же иду туда, а ты рассчитывайся и присоединяйся, ясно? – Говорю я, одновременно доставая из кармана две сотенные купюры. Дарья кивает, глядя, не отрываясь через мое плечо и как бы между прочим, отрешенно произносит, – Зашел.
Пара минут и я у в хода в игровой клуб. Перед входом, обернувшись, я увидел, как Дарья спешно уже спускается с крыльца кафе и направляется в мою сторону. Неспешно спускаюсь по лестнице в цокольное помещение клуба, открываю дверь и как только переступаю порог заведения сразу же с десяток пар глаз устремляется в мою сторону. То неловкое ощущение полицейского в форме среди негативно настроенной молодежи, когда ты здесь явно лишний. Гул и громкие возгласы играющих подростков стихли, они вернулись к игре, но напряженное молчание повисло в воздухе, нарушаемое только гулом системных блоков. Бегло окинув взглядом аудиторию вспоминаю недобрым словом Дарью, которая к тому моменту уже цокала каблучками по кафельной лестнице, ведущей в клуб, потому что как минимум трое человек были одеты в описанную ей одежду Кривоногова.
То ли это пирог так подействовал на куклу Дашу, то ли выпитая ею большая кружка кофе, но от прежней застенчивой девочки не осталось и следа. Голос, по-прежнему детский, но звучащий твердо и уверенно, в дополнение к недоумевающему, обращенному на меня, требовательному взгляду, деловито интересуется чего это я стою как в копаный и замечая подростков, одетых в сходную одежду, снисходительно снимет свой вопрос.
– Ну что, двоечники, опять прогуливаем учебу? Давно на комиссии не были? – проходя по залу обращается к заметно погрустневшей малолетней братии Дарья.
– Дарья Александровна, да че вы? Не было последних уроков. – Бормочет кто-то из детей.
– Завтра разберемся, я всех сидящих здесь запомнила. Кривоногов, вставай пошли!
– Куда это? – Раздается голос из угла, явно нерадостный от внимания инспектора.
– В отдел пошли. Или мне тебя за уши при всех вытащить? Я могу, ты же знаешь.
– Да иду я… – С тяжелым вздохом произносит Кривоногов, поднимаясь со стула.
– И не вздумай бежать.
– Да куда от вас убежишь?
Сказать, что я был озадачен, это ничего не сказать. Спускаясь по лестнице, я готовил себя к словесным перепалкам с малолетками, завуалированными оскорблениями и насмешкам, а тут, как выяснилось, благодаря силам доблестного ОДН, наши позиции оказались не так шатки. Раз в задержании злодея участия принять мне не удалось, свою лепту в раскрытие преступления я планировал внести во время проведения дознания, задействовав весь свой опыт работы с задержанными, но и здесь Даша проявила себя в высшей степени профессионально.
Заходя в свой кабинет отделения по делам несовершеннолетних Даша вальяжно бросила сумку на стул, жестом указала Кривоногову куда ему нужно присесть, включила чайник и совершенно не обращая никакого внимания на меня начала разговор:
– Ну что, Алеша, в ЦВИМП (центр временной изоляции малолетних правонарушителей) собрался говорят? – голос ее был спокоен, слова она произносила размеренно. Казалось, для полной картины ей не хватало сигареты в зубах и фразы «я слишком стар для этого дерьма».
– За что? Что я сделал то? – нелепо пытается изобразить недоумение Алеша.
– Ты, дружок, дурочку то не включай. Ты в курсе, что
Алеша плохо умел скрывать свои эмоции. По виду его сразу же стало ясно, что он понял какой, конкретно, его «подвиг» Даша имела ввиду. И Даша видела, что она попала точно в цель и продолжала:
– Видеозапись у нас в наличии, хорошее кино получилось. Будет разговор?
– Будет. – Буркнул себе под нос Алеша.
В это время в кабинет вошли коллеги Дарьи, приветливо поздоровались с нами, иронично заметили, что Лешка, в последнее время, зачастил в гости, мол, совесть ему иметь надо, чая на него не напасешься, на что Алексей только отреагировал обреченным взглядом в сторону юмористки.
– Твоя мама когда прейти сможет? Когда она приходит с работы? – Интересуется Дарья у задержанного, параллельно набирая номер на своем телефоне.
– А что, без мамы никак? – Пытаясь оставить последний мост для отступления интересуется Алексей.
– Никак. Не имею права. Ты «нелетка», я не могу с тобой ничего сделать без ее участия.
Алексей совсем погрустнел, а Дарья, после неудачного звонка, поблагодарила меня за помощь, и я, смущаясь, откланялся. На первый взгляд может показаться, что смысла в моем присутствии при проведении этой спец операции не было никакого, однако же для статистики это было очень даже полезно. Теперь на совещаниях начальников участковых и ОДН никто не смеет упрекнуть в отсутствии взаимодействия между службами, потому что вот он, результат, воришка пойман, преступление раскрыто совместными усилиями.
Я вернулся в свой кабинет, когда уже стемнело. Коллеги участковые разошлись по домам, начальник тоже, судя по всему, не стал меня дожидаться с докладом. Сидя за своим столом перебрал еще раз утреннюю стопку материалов проверки, которую не сделал сегодня, расстегнул галстук, бросив его висеть на зажиме посредине форменной рубахи, верхнюю пуговицу воротника, который натер шею до раздражения на коже, откинулся на спинку стула и задремал. В голове крутилась мысль о том, что такая новая временная жизнь вполне может стать для меня и постоянной. Что не говори, а работа участкового, все же, тяжелее и не комфортней для человека, начинавшего свою карьеру в уголовном розыске. Ухудшение условий труда, с одной стороны, не вселяло оптимизма, с другой же зарождало в голове мысль о том, что то, что нас не убивает, делает нас сильнее. Как тогда, в детстве, когда мы с мамой переехали к отчиму. Первый мамин брак не удался, с родным отцом они развелись, когда мне не было и года. За этими воспоминаниями, незаметно для себя, я провалился в глубокий сон. До четырех лет мы благополучно жили у бабушки, а вот сейчас здесь, у отца. Я помню, как я первый раз назвал его папой. Помню радостное удивление матери, слезы на глазах отца. То время, хотя я его мало помню, было, наверное, самым счастливым в нашей жизни. Середина восьмидесятых, большая, как раньше было принято говорить, рабочая семья с многочисленными дядями, тетями, братьями и сестрами. Совместные выезды на картошку, огромный стол у бабушки дома после сбора урожая. Дед рекламирует свой первач, от которого, по его словам, голова ясная, а ноги ватные. Отец с интересом дегустирует, закусывая солеными грибами и свежевыкопаной картошкой, морщится, кивает головой, подтверждая качество продукта. Застольные пения, жаркая баня, веселье и громкий смех моей тети.
Идиллия закончилась вместе со страной, которую на протяжении поколений строили мои родственники. Резкое падение уровня жизни, отказ от привычек, нехватка денег, как следствие, взаимные претензии и разлад. Семья не развалилась совсем. Поддерживались отношения, но с каждым годом все формальнее, праздновались дни рождения, но никто уже не считал своим долгом присутствовать на каждом из них. Те же выезды на картошку, но уже посменно и каждая семья, преимущественно, на свою деляну. Так же как развалился огромный Советский Союз, будучи силой в единстве республик, развалилась и наша большая, когда-то дружная семья. Выросли мои старшие братья и сестры. Шагая в новую, взрослую жизнь, потребовали независимости они от своих родителей, выбирая свой путь в жизни согласно новым веяниям и правилам, которые, естественно, старшее поколение не понимало.