Карма
Шрифт:
– Да, я умею. Только не очень помню, как здесь надо. С этими сборками спереди.
– На ней оно по-другому выглядит. Наверно, у тебя волосы слишком короткие. Или слишком светлые. И украшений правильных нет. Где, например, сексуальное кольцо в нос?
– Ладно, Майкл. Может, хватит сравнивать? По-моему, на мне оно смотрится отлично. Особенно когда я танцую.
– Ага.
– Вообще, да. Только нижнюю юбку, и всё.
– А я думал, его совсем без всего носят.
– На голое тело? А что, можно попробовать. Закрой глаза.
Дверь
В школе нас учили: если вам кажется, что снаружи горит, первым делом пощупайте дверь. Если она горячая, не открывайте. Высуньтесь из окна и зовите на помощь.
Учебная пожарная тревога месяц назад. Мы высыпали на школьный двор без курток. Холодно, идет мелкий колкий снег.
Построились! – кричит раскрасневшийся учитель. – Девятый класс, соблюдайте дисциплину!
Холодновато для дисциплины, – громко отвечает ему Майкл. Он идет вдоль шеренги школьников, скачущих, чтобы согреться, и чуть не тычет пальцем девочкам в грудь. – Тебе холодно. Тебе холодно. А тебе нет. Ой, а ты прямо совсем замерзла, Елена Эльсинорская.
(Что? Откуда Майкл знает ее тайное имя?)
И Джива, по-моему, тоже замерзла, – говорит он. – Красота.
Хелен хихикает. Я скрещиваю руки на груди, и тут до меня доходит. У Майкла с Хелен что-то есть.
Милая Майя, ты не виновата. Ни в чем. И я не виновата. И Хелен. Помни об этом. Наша жизнь принадлежит только нам самим.
Волны
Выходите! Немедленно!
Меня будят крики из коридора.
Живее!
В дверь барабанят. Быстро! Выходите все!
Я дотрагиваюсь до двери. Она холодная, в воздухе отчетливо пахнет гарью. Откидываю занавеску. Снаружи в окно бьются клубы дыма.
В дыму вспыхивают на лету оранжевые искры. В узкий проулок между домами врываются языки пламени. Огонь требует кислорода.
На улицу! На улицу!
(Спрячься. Дождись меня.)
На улицу! А то сгорите!
Да или нет?
Нет времени подумать.
Живее! Живее!
Но я не готова.
Будь наготове, Джива.
На комоде паспорта, деньги, ключ от номера и ножницы. Блестят серебром лезвия. Я беру их и думаю. У меня косы.
(Я сойду за мальчишку?)
Да или нет?
Пошли! Пошли!
Да или нет? Так велит вера. В косах красота. Кому до этого сейчас какое дело?
Косы падают на пол рядом с волосами бапу. Забытый и отброшенный пережиток. Касаюсь ногой чернеющих прядей и тут же ее отдергиваю. Как будто дотронулась до мертвечины.
Я сбрасываю сари и юбку, натягиваю джинсы и футболку. Вынимаю сережки из ушей и колечко из носа. Стираю со лба тилаку [8] . Смотрю на свои туфли. Обрываю с них весь бисер и блестки. Сую под кран и держу, пока они совсем не потемнеют.
8
Кружок, который индийские женщины рисуют себе на лбу.
Быстрее!
Я засовываю ноги в мокрый атлас. Открыв дверь, вижу несущихся по коридору людей. Бапу! – кричу я – вдруг он уже вернулся? – Амар! Это я, Джива!
Мимо бегут мужчины, но отца среди них нет. На головах у них тюрбаны. Синие. Красные. Желтые.
Кто и что может их спасти? Отвага? Бог? Добрые индусы?
На всякий случай я прихватываю с собой ножницы.
Западня
У выхода толпятся люди с палками. Они кричат: Индира была нам как мать, мы отомстим за нее! Внутрь они не входят – не видят необходимости. Постояльцы в западне. Они или заживо сгорят, или сами выбегут под палки. Лучше подождать, чем лезть в здание, которое вот-вот вспыхнет сверху донизу.
Я бросаюсь назад – навстречу толпе, которая, спасаясь от одной опасности, несется в лапы к другой. Должен же быть другой выход? Да, через кухню! Где здесь кухня?
Двери в гостиничный ресторан придерживают двое мужчин в белых куртках. У обоих на согнутой у груди руки висит полотенце, похожее на белый флаг. Кто они: статуи? стражи адских врат? Почему они не ушли домой? Им не страшно? И кому сейчас взбредет пойти сюда поужинать? Если чем-то в городе еще не насытились, то только местью.
Конец ознакомительного фрагмента.