Кармелита. Наследники: игры на вылет
Шрифт:
– Ты о чем?
– Бероевы в законном браке?
– Да.
– А кто наследует половину нажитого в случае чего? Жена?
Гончаров посмотрел на Викторова широко открытыми глазами – эта теория повергла его в шок. Жданов и Инна? Вместе против Бероева? Что за бред?!
– По-твоему, она – шлюха? – проморгавшись, спросил Григорий. – Причем, не простая, а дельная. Разводит мужиков на деньги и дома? Мочит конкурентов одной левой и в ус не дует?!
– Ты такого не допускаешь даже теоритически?
– Чего не допускаю, – выгнул бровь Григорий, – того, что она спит то с полковником, то с инвалидом,
– Ты просто баб не знаешь! – уверенно отчеканил старик, потирая ногу. – Или веришь в любовь до гроба!
Гончарову не понравилась интонация мента. Инна не вызывала лично у него никакой неприязни и таких подозрений. Более того, она понравилась ему. В каком смысле? Да, в том самом. Как женщина. Гончаров никогда не думал, что будет смотреть на неё и ревновать. Ревновать её к Бероеву и злиться на себя.
– Единственное, во что я верю, так это в наш суд. Самый справедливый суд в мире.
– Гуманный, – поправил Виталий.
– Вот как раз гуманного нам не надо, – полицейский стряхнул пепел и сделал последнюю затяжку. – И так в тюрьмах сидит половина невиновных.
– А остальных только предстоит посадить…
В дверь постучали.
– Да! – отозвался полицейский, обрадовавшись тому, что не надо продолжать диалог с Викторовым.
– Товарищ майор! Для вас! – дежурный с легким поклоном положил документы на стол.
– Наконец-то! – Гончаров обрадованно схватил распечатку.
Информация о доме Жданова пришла с опозданием, но лучше поздно. Правда, ничего существенного там не обнаружилось. Кроме одной весьма неправдоподобной истории.
– Как же я устал от этих загадок!
– Они мозгу тоже нужны. Чем больше, тем лучше, иначе цинизмом захлебнемся.
– Детский сад, – вздохнул Гончаров. – Ты глянь, чего пишут…
На пару минут в кабинете воцарилась идеальная тишина. Виталий прочитал статейку о том, как участок был выкуплен за бешеные деньги, о том, как в фундаменте пытались спрятать алмазы, о том, как владельца объявили банкротом и новым хозяином стал Стасик Жданов…
– История из детектива, – прокомментировал Григорий.
– Ты знаешь, такие вот истории чаще всего оказываются правдой. На моем веку была легенда о пропавшей короне короля Вильгельма II, а потом она резко стала былью, потому что нашли её у одного коллекционера за бачком унитаза.
– Я бы не хотел в это лезть.
– Конкретно за бачок? – поддел коллегу Виталий.
– Да, – с долей иронии ответил ему Гончаров.
– Но мэра ты тоже отпускать не собираешься, значит, у тебя нет выбора.
Гончаров поднялся:
– Раз мертв Сученков, то нужно выбить показания из Жданова.
– Верно мыслишь, но не забывай, о чём я тебе только что намекнул…
– Мда… Эта статья во многом объясняет поведение мэра, – хмыкнул полицейский. – Купить и снести дом. Затем всё прошерстить и разобрать фундамент в поисках алмазов…
– Если твой инвалид уже их не заграбастал напару с женушкой.
– С чьей? – поспешил уточнить Григорий Романович.
– Может и со своей! – отмахнулся от него Вита.
– Со своей! – усмехнулся довольно грубо Гончаров. – Своя у него тоже не лыком шита! Между прочим, у жены Бероева и у жены Жданова есть кое-что общее.
– Что же?
– Она тоже когда-то была в связи с
– Ну надо же! – с издевкой взмахнул руками Викторов.
– Ты говорил, что у тебя есть мысли на счет убийства этой Камоловой, – перевел тему майор.
– Сейчас позвоню одному человеку. Он обещал порыться по своим каналам. Если повезет, то выйдем на след фотографа, который запечатлел Бероева и жертву в последний раз, когда её видели живой…
Даниил долго решал: ехать или же пройтись пешком. В конце концов, он выбрал второй вариант. Парню жутко не нравилось ходить на дальние расстояния, но отказ от услуг такси пришлось принять – денег и правда не было. А ещё не было уверенности в том, что мать Глеба согласится помочь. Насколько помнил Даня разговоры родителей, то Регина вообще перестала проявлять остатки человечности в последнее время. Виной всему было её знакомство с этим дальнобойщиком.
Больше десяти лет назад Даниила потрясло известие о том, что у его лучшего друга разошлись предки. Родителей, как известно, не выбирают, но у Жданова почему-то была уверенность, что уж Глеба-то это не коснется. Парень думал, что нормальная семья, где есть нравственные, да и любые ценности, не допустит того, чтоб ребенок с раннего детства чувствовал себя ущербным. Даня жалел Кекса искренне, хоть сам не знал, что значит «скандалы и выяснение отношений». Никогда.
Никогда раньше. Последние события несколько пошатнули его уверенность в семейном согласии. Блондину было стыдно за своё поведение и вообще за многое, на что он не обращал должного внимания. Даня прекрасно знал, как трудно приходится отцу, который еле держится наплаву в этом проклятом бизнесе. В современном мире ни на секунду нельзя расслабиться. Городские джунгли ничуть не безопаснее лесных. Даниил стал учиться на филологическом факультете не просто так – он не хотел идти в бизнес. Не хотел, думая, что прожить можно и без гонки за прибылью. Нет. Законы нынешней жизни таковы, что без своего дела, пусть и маленького, никуда. Даня не любил бизнес, но любил деньги. Как любой человек. Любил. Он, конечно, понимал, что преподавать в школе и зашибать бешеные деньги – понятия несовместимые. Но надеялся, что к тому времени, как он получит диплом, что-нибудь да изменится. Теперь, когда его выгнали из универа эта проблема встала особенно остро. Куда податься? Что делать? Как существовать? Всё уже изменилось. Прямо сейчас. А он не был готов… Это и есть то самое, что называют «фейсом об тейбл».
Иронизируя на этот счет, парень надел огромные солнечные очки, закрывающие глаза, довольно красные после пьянки. На голове – художественный беспорядок и на лице уже довольно сильно отросшая щетина; брюки классические с хорошим ремнем и металлической внушительной пряжкой, рубашка с закатанными до локтей рукавами без галстука; жевательная резинка, наушники в уши и любимый 50 cent в плейлисте – вроде, снова можно жить. И даже пройтись по родным улицам, не опасаясь, что узнают. Не хватало только сигареты или бутылки пива. Появись блондин в таком виде, скажем, в университете – скандал и вызов родителей, а теперь он свободен. Свободен от порядком надоевших норм и правил и может одеваться так, как требует его внутренний голос. Так, как он сам чувствует себя.