Кармелита. Наследники: игры на вылет
Шрифт:
– Несерьезно.
– Ты так думаешь?
– Да.
– Ты хочешь меня в этом упрекнуть? – глаза парня округлились. Смело она загнула. Куда смелее, чем при приставаниях Бероева. – Или похвалить?
– Нет. Такой похвалы ты вряд ли дождешься, во всяком случае, от меня. – Милехина говорила то, что думала, ей и в голову не могло прийти, что блондину такая беседа по душе не придется. – Это лишь подтверждает печальную статистику.
– Какую? – Жданову уже стало интересно.
– Да очень простую. Сколько не жди прекрасного принца, всё равно с ним ничего не получится! Лучше брать что дают.
–
– Сама. – Кира стушевалась под пронзительным взглядом голубых глаз.
– В твоем варианте «что дают» – это Бероев? Верно? – поддел девчонку Жданов.
– Нет.
– Точно? – переспросил блондин.
– Даниил, ты что…
Он не дал ей договорить и поцеловал.
Комментарий к Глава 4. * DИК – “Мальчики хотели...”
Комиссар – “Дрянь”
А. Седокова – “Между нами...”
Nelly Furtado – “Say it right”
====== Глава 5. ======
КОВАЛЬСК.
Это было не похоже на сон и не похоже на явь. Это было вообще ни на что не похоже. Миро не мог успокоиться. К нему снова явился дух отца – Бейбута. Протяжный и до костей пробирающий волчий вой раздался под окном спальни ровно в полночь. Странно, что Кармелита продолжала спать, как ни в чем не бывало. Цыган осторожно откинул одеяло и босыми ногами ступил на холодноватый паркетный пол. Милехин знал, что духи не тревожат смертных просто так. Вожак спустился вниз и как можно незаметнее выскользнул на улицу. Уродливые тени голых деревьев, отбрасываемые от света фонарей в саду, будто тянули свои когтистые лапы к Его дому. К их дому.
Цыганская слобода в ночное время отличалась исключительной тишиной. Дом Рамира находился на небольшом пригорке, откуда можно было наблюдать за жизнью вокруг. Непроезжая дорога серой лентой обвивала окрестности, петляя несколько раз и уходя за горизонт… Если очень присмотреться можно было даже заметить маленькие стога сена в поле, где с утра до ночи работали цыгане, чтобы обеспечить конюшню – главный доходный центр – всем необходимым для приличного существования.
Казалось, что эта ночь такая же, как сотни других до неё. Но нет. Полнолуние – знак беды. Желтоватое и далекое пятно вдруг стало приближаться к Миро – стремительно и беспощадно. Именно это он заметил, пока шел по тропе к конюшне.
Смотровая площадка для лошадей каждый вечер обновляла свой грунт. Цыгане носили песок и глину для того, чтобы контролировать уровень поднятия воды осенью и весной. На самом деле когда-то здесь находился старый Дом Культуры, а потом его снесли и Рамир решил, что сцена идеально подойдет для будущей ездовой поверхности. Пришлось кое-что переделать и заменить, но каркас убирать не стали.
Миро бы не обратил на это внимания, если бы не знал, что после «заливки» никто не заходил на площадку до утра. А тут – следы. Причем, волчьи. Их много. Здесь явно прошел не один и не двое. Это стая. При приближении Миро лошади радостно зафырчали и заржали, чувствуя родного человека.
Милехину не стоило переживать, что волки могут забраться внутрь, ведь все засовы он перепроверял лично каждый вечер. Однако покосившаяся дверь предбанника сильно насторожила цыгана.
На том самом
Миро никогда не брал с собой фонарик, полагаясь на зрение. И напрасно. Липкое холодное желе растекалось у него под ногами, засасывая сапоги по самое голенище, но цыган не мог определить, что это…
– Черт! – выругался Милехин и принялся искать по карманам зажигалку.
– Миро! – раздалось за спиной. Голос отца походил на загробный полушепот, сводящий с ума. – Миро-о-о!
– Отец! – встревожено чиркая зажигалкой, Миро обернулся. Два ярко-зеленых немигающих глаза уставились на него. – Отец!
– Ты в опасности, сын мой! – волчья пасть не открывалась, но уши напряженно стояли, прислушиваясь. Слова лились, словно с неба. – Ты должен будешь пройти испытание…
– Какое, отец?
– Испытание любовью.
– Что?! – Миро был готов услышать о роковой каре, но никак не о любви. – Ты о чем?!
– Испытание отцовской любовью…
Миро задумался. Что это значит?
– Ты должен сделать правильный выбор, сынок, я надеюсь, что сможешь… Ради меня и дани уважения ко всем своим предкам! Не ошибись!!!
– Папа! – волчий силуэт начал исчезать. – Подожди! Объясни мне хотя бы…
Милехин продолжал кричать в пустоту до тех пор, пока не понял, что у него под ногами кровь. Самая настоящая кровь. Лошади снова заржали. Порыв ветра подхватил какую-то бумагу, сорванную с дверей. Плакат? Здесь? Что за ерунда? Миро никогда бы не позволил клеить всякую рекламную дребедень!
Мужчина насторожился. Проделки Чиро? Или ещё чего хуже – провокация! На клочке бумаги в темноте ночи Миро сумел разглядеть только… свою рожу! Схематичный портрет и какая-то надпись внизу: «Смерть вожаку, не думающему о людях!» Ну не падла ли?! Миро не знал, на кого можно списать такую злобную выходку. Но что-то подсказало – это чужаки. Свои на такое не решились бы! Миро изорвал плакат и вышвырнул в ближайшую бочку. Медленно намокая, бумага никак не хотела идти на дно.
Затем Миро почувствовал, что его вот-вот вырвет. Цыган наклонился к земле и изверг свой полупереваренный ужин. Стало легче. Милехин снова обошел конюшню. Туда и обратно. Убедился, что двери заперты и никаких «объявлений» на них больше нет.
Что имел в виду Бейбут, когда сказал, что его ждет испытание? Почему он говорил именно о его отцовских чувствах? Стоило ли это трактовать как реальную угрозу жизни для детей или же не нужно понимать эту ситуацию буквально? Миро как отец, конечно, беспокоился за своих отпрысков, но его уверенность в том, что взрослость определяется уровнем самостоятельности, заглушала порывы чересчур активно вмешиваться в их жизнь.
У Миро же двое детей, а это двойная ответственность. Об этом знают все. И он тоже. На бумаге. Милехин жутко злился на себя, когда снова и снова, в который миллионный раз, думал о том, что Николай ему не сын… Прошло двадцать лет, но каждый день был испытанием на прочность. Может, Бейбут знает что-то, чего не знает он? Может, всё было как на ладони, а он снова закрыл глаза из-за любви к Кармелите?!