Шрифт:
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
ЭЛЬВИРА — 50 лет
ИРИНА — 30 лет
РАИСА — 20 лет
ВИКТОР, он же ВИТТОРИО — 25 лет
В обычном ресторане, на кухне. Наши дни.
Кухня в ресторане. Тут всё, что и должно быть: бачки, кастрюли, сковородки. На плите что-то кипит, дымит, шкворчит, варится. Перепугано бегают повар и две официантки. Распашные двери, ведущие в банкетный зал, всё время туда-сюда качаются. На столе у дверей стоит пять огромных роскошных тортов — приготовлены к концу банкета, к чаю. Ещё на кухне есть дверь в дальнюю комнатку, где гремит тарелками посудомойка —
Главное же, что в банкетном зале идёт буйное веселье и сюда, на кухню, долетают некие истерические вскрики, возгласы, всполохи, какое-то движение — веселится компания, откупившая на весь вечер этот ресторан. Официантки что-то быстро вносят, уносят.
На широкий подоконник единственного окна в кухне поставлено большое овальное зеркало. Возле него три стула, на них накинуто разное цветное барахло — блестящие, с люрексом, концертные костюмы. Рядом на полу стоит магнитофон, шнуры от которого тянутся в банкетный зал к динамикам.
Другого места для переодевания, кроме как на кухне, артисткам фирмы «Мы вам праздник всем устроим!» не дали. Артисток трое: Эльвира, Ирина, Раиса. Их напарник-коллега скрипач Виктор наяривает на скрипке в зале.
Ирина смотрит в зеркало, выпячивает губы, красит их, взбивает локоны волос — то так на себя посмотрит, то эдак. «Красавица!» — думает о себе. Ирина в чёрном блестящем платье в пол, фасона «летучая мышь», чтобы скрыть формы. Раиса в индийском национальном костюме стоит босиком на бетонном полу. Костюм жёлтый, весь такой в колокольчиках, монистах, бирюльках и прочих фенечках, а на голове у Раисы индийская шляпка с павлиньими или какими-то там перьями. Раиса разминается — делает физзарядку, всяческие выпады, телодвижения, резкие выдохи: «Ху! Ху! Ху!» Балерина, одним словом. Очень вертлявая. «Красавица!» — думает она о себе, видя бок свой в зеркале. Ирине тридцать, Раисе двадцать.
В зале истошно орёт электроскрипка, но, усиленный динамиками, над скрипкой возвышается голос Эльвиры. Эльвира пытается быть приятной во всех отношениях дамой, такой вкрадчивой, сексуальной и доброй хозяйкой вечера. «Я красавица!» — думает она о себе. И она права.
ГОЛОС ЭЛЬВИРЫ. Друзья мои, добрый вечер! Вас приветствует концертная фирма «Мы вам праздник всем устроим!». И действительно, друзья мои, действительно — мы сегодня устроим вам праздник! И ещё какой! Вам будет уютно и приятно, легко и светло, тепло и симпатично, славно и откровенно, трогательно и мило. А сколько зажигательного юмора, яркого веселья расплещется по этому залу из конца в конец, из угла в угол, от стола к столу, от сердца к сердцу, от мужчины к женщине и наоборот! Прочь уныние, грусть и тоску! Не верите? Вот для затравки, на вскидку, весёленький анекдотец: один приятель звонит другому с радостным сообщением: «У меня уехала тёща!» «Кто, кто уехал?» — не понимает его товарищ. «Говорю по буквам, — отвечает тот, — тигр, ехидна, щука, акула!» (Громко хохочет). Аплодисменты! Вот так с шутками и прибаутками мы начали наш юбилейный вечер! Впереди ещё много чего интересного, занимательного, занятного, увлекательного, любопытного и даже познавательного! Сегодня вы забудете обо всех своих тёщах, домочадцах и оторвётесь на полную катушку! Мы всячески будем способствовать вам в этом! И прежде всего я, хозяйка вечера! Меня зовут Эльвира! Если у кого назреет тост — просьба обращаться, я соединю вас с микрофончиком, он у меня вот, в ручках шаловливых! (Игриво смеётся). Итак, для начала — официальная часть. Дайте, пожалуйста, тревожную музыку. Спасибо. Итак, пятнадцать лет исполняется сегодня известному всем вам, и нам тоже, предприятию «Ремстройкомплектсервисслужбадорбыт». Я бы даже сказала не предприятию, а проще говоря — фирме. Фирма очень известна своим производством, очень. От души и от имени нашей фирмы поздравляем вашу фирму и желаем, конечно же… (Пауза). Простите, тут не пропечаталось — ну, конечно же: фирма «Комплектстройремсервис»… Просто «Комплектстройсервис»? Ну, что же, как тут не вспомнить детскую шутку: от перемены мест слагаемых сумма не меняется! Всё-таки «сервис» главное составляющее, согласитесь, друзья? Как важен сегодня для нас сервис, важно, чтоб он был ненавязчивый, конечно же. И вот наша фирма, как и ваша тоже, умеет делать такой сервис. Вы, друзья, это заметите сегодня. Аплодисменты! Конечно же, это была заранее заготовленная мною шутка! С прибаутками, юморесками, шутками, скетчами, которые несутся из конца в конец зала, начали мы наш вечер! Для первого тоста я приглашаю сюда, на эстраду, к микрофону… Нет, нет, этот у меня не вырывайте, этот мой будет микрофончик, а вам вот, на стояке стоит, ага — вот, сюда… Так вот, приглашаю… А что
Двери распахнулись, на кухню входит злая Эльвира, трёт руку о платье, в другой руке у неё радиомикрофон. Эльвира сильно накрашена. У неё платье как у Ирины фасона «летучая мышь», такого же цвета, длины — в пол. Они поют дуэтом и потому нужно, понятное дело, выдерживать стиль. Платье чёрное, с блестящей ниткой. Спереди, чтоб ходить было удобнее (да и ноги показать надо), у платья большой вырез, а сзади оно по полу тащится. У Эльвиры платье шире — ей больше, чем Ирине, надо скрывать формы, она дама весьма в хорошей комплекции. Платье её развевается, цепляется за кастрюльки и всякие кухонные принадлежности.
Эльвира (на ходу закуривает, чуть не сбивает официантку с подносом, шипит на неё) Куда прёшь, не видишь — артисты идут?!
Ходит по кухне, передёргивает плечами, чешет шею.
Рябов, Блябов, Шмябов! Ряба-заряба! Да что ты, зараза?!
ИРИНА. Чего?
ЭЛЬВИРА. Этикетка чешется весь вечер!
ИРИНА. Этикетка?
ЭЛЬВИРА. Лейбл! Тут, сзади, на платье!
ИРИНА. Ну, возьми ножницы, обрежь.
ЭЛЬВИРА. Обрежь. Обрезалка. Сельпо. Без тебя знаю. Чем воняет, собака два? Минтай они, что ли, им жарят? Минтай «сэ-мэ», как пишут на ценниках в магазинах. (Чешется). И не поймешь — то ли он «сэ-мэ» — свежемороженный, то ли он «сэ-мэ» — минтай-садомазо. (Смотрит в зеркало, подкрашивает губы, облизывает их, напевает:) «Шё-ол я сквозь бурю…» Комплектсервис, ремстрой — собака два, контора «Рога и копыта»! Язык свернёшь! Петры, Николаи! Алкашня! Лезет ещё со своими слюнями, старец Рябов! (Раисе). Сейчас ты.
РАИСА. Знаю. (Разминается).
В банкетном зале кто-то что-то кричит в микрофон, ничего понять невозможно. Эльвира ходит по кухне.
ЭЛЬВИРА (напевает). «Шёл я сквозь бурю-у, шё-ол сквозь вете-ер!» У меня болезнь. Я никогда не прихожу никуда вовремя. Опаздываю. «Но я к тебе пришё-ол всё равно!».. Всё одену на себя, готова — да? Взяла ключи от квартиры. Смотрю в зеркало, вижу — не то, собака два! Иду назад и переодеваюсь, всё снимаю. До трусов! Всё меняю. Как он фальшивит, Бог мой! Уже пьяный. Уже ни тятю, ни матю. А только начали.
ИРИНА. Да не заводись, ничё он не пьяный, трезвый.
ЭЛЬВИРА. Ну вот. Опять смотрю в зеркало, опять повторяю то же самое. Ничего не могу сделать с собой. А почему? Может, тут Фрейд при чём и я кому-то хочу понравиться сильно и от того так сильно переодеваюсь всегда? Не знаю. Хотя — что? Я всем нравлюсь всегда, любая. Даже этот старпёр-пенс только что вон — полез руки целовать. А я его об этом, между прочим, не просила, он сам. (Встряхнула навитыми локонами, подняла высоко руки, закинула голову, поправила волосы). Или вот, скажем, я никогда в жизни не стреляла. Пошла тут в тир, злоба душила, разрядка нужна была, и что? Выбила мишень в яблочко двадцать шесть раз. Что же это значит? (Поёт). «Шёл я сквозь бурю-у, шё-ол сквозь вете-ер!» Что была я в другой жизни стрелком. Воевала, ходила по холмам, была мужчиной. О, каким была я мужиком! Идеальным! Кадык, редкие зубы, волосы белые как у скандинава, руки красивые, пальцы длинные, губы — тонкие и усики. Идеал! Мужчиной быть проще. Я хотела бы стать мужиком, собака два. Нет, парнем, чтоб почувствовать, что он чувствует, глядя на… Глядя на…
РАИСА. Глядя на старых баб. Которые к нему привязываются.
ЭЛЬВИРА (громко). Стать, чтоб вообще, ну чтоб, что у него в голове вертится такое — понять. (Пауза, Раисе). Позвольте с вас, Рая, пушинку убрать. Ой, да вы вся в дерьме! (Смеётся). Шутка.
РАИСА. Всё?
ЭЛЬВИРА. Всё.
РАИСА. Не протягивайте руки, а то протянете ноги.