Карнакки - охотник за привидениями
Шрифт:
Начальник смотровой бригады расхохотался.
— Не вешайте мне лапшу на уши, капитан, — проговорил он. — Принимайте как должное! Возьмем только последнее ваше достижение, аферу с голубями, на которой вы заработали дважды, как на курочках, так и на алмазах… не будем забывать и о прочих ваших дьявольских штучках. Наглости вам всегда хватало! Полагаю, что вы уже давно заработали на то, чтобы уйти от дел.
— Боюсь, что мне всегда не хватало той удачи и ума, который вы приписываете мне, мистер Андерсон, — сказал я ему. — У вас не было права убивать моих куриц, и я заставил вашего человека извиниться за это отвратительное предположение относительно голубей!
— Все это так, кэп, — проговорил он. — Но мы еще схватим вас за руку. И я готов
— До свидания, мистер Андерсон, — ответил я.
И он отправился на берег. Итак, поймите мое положение. На борту у меня — в очаровательном укромном местечке — было припрятано жемчуга на шесть тысяч долларов; и об этом каким-то образом прознали в таможне, что делало доставку товара на берег чертовски трудной задачей, требовавшей особенного планирования. Все мои прошлые методы им известны. К тому же, если это возможно, я никогда не прибегаю дважды к одной и той же методике, поскольку это слишком рискованно. Вместе с тем мои идеи нередко оказываются не столь практичными, как это может показаться на первый взгляд. Идея с голубями, например, оказалась сразу и хорошей, и не очень, так как мы с мистером Брауном потеряли камней почти на тысячу фунтов: дело в том, что на свете существует некая разновидность олухов, которые, получив ружье в руки, готовы палить во все, что движется… даже в родную тещу, если та станет на крыло и пролетит мимо. Быть может, в таких обстоятельствах подобного олуха и не следует винить, однако он решительным образом виноват, если стреляет в почтаря. Ибо всякий стрелок обязан отличать почтовых голубей от уличных или садовых. Впрочем, на мой взгляд, упомянутый олух превосходно различает обе разновидности птиц и, тем не менее, палит вовсю. Некоторые из джентльменов подобной разновидности, бесспорно, получают некоторый доход от своих выстрелов! Поэтому-то мы никогда не выпускали голубей до прихода в порт. Не следует доверять свои ценности воздуху — разве что, не имея другого выхода.
В любом случае мистер Андерсон и его присные вынуждают меня потрудиться и доставить товар в нужные руки к двенадцатому числу, то есть до отхода судна.
11 августа
Мне пришла в голову достаточно остроумная идея, и сегодня я приступил к ее воплощению в жизнь.
Явившись сегодня утром к воротам порта с сумкой в руках, я увидел вышедшего мне навстречу весьма любезного и высокопоставленного таможенника, пригласившего меня зайти в его контору. Там меня вновь пригласили уже в совершенно маленькую и уютную клетушку, где два сотрудника таможенной службы весьма тщательно (действительно весьма тщательно) обыскали меня, как и мою сумку; однако, как вам заранее понятно, ничего облагаемого пошлиной здесь не было на целую сотню ярдов — среди всего принадлежавшего мне.
После завершения обыска и вежливых извинений, принесенных мне сим высокопоставленным и любезным чиновником, меня оставили одеваться — и в равной мере обретать умственное равновесие, поскольку, признаюсь, я был несколько раздражен.
А затем — быть может потому, что умственный чайник мой уже закипал — в пару возникла идея, и я немедленно приступил к уже упомянутому воплощению ее в жизнь.
К тому времени, когда все предметы моей одежды вновь оказались на мне, я не только узнал, что двух занимавшихся мной офицеров звали Уэнтлок и Эвисс, но и установил число членов их семей и прочие милые пустяки. Я излучал такт, добродушие и либерализм и, в конце концов, предложил совершить маленькое путешествие на противоположную сторону улицы и выпить.
Однако оба моих новых (и весьма новых) друга только покачали головами, услышав это предложение: босс может увидеть, а потому нельзя. Я кивнул в знак полного понимания. Когда они освобождаются со службы? Точно в шесть тридцать.
— Ждите меня на углу в семь
Они заулыбались широко и приветливо и согласились… ну, как соглашается подобная публика!
18 августа
Намеченный мной обед увенчался полным успехом — как с моей точки зрения, так и по мнению моих новых друзей. То же самое я могу сказать о еще двух обедах, которые последовали пятнадцатого и семнадцатого числа. То есть вчера.
Сейчас уже вечер восемнадцатого, и я записываю происшедшие события в должном порядке.
Вчера вечером, на нашем третьем маленьком обеде (который я разнообразия ради устроил у себя на борту), мы и в самом деле подружились за моим виски. И я подметил мгновение, допускавшее такой вопрос, и открыто спросил, готовы ли они взять по пятерке на брата.
Оба они переглянулись, помолчав какое-то время.
— А это, сэр, зависит от обстоятельств, — ответил Уэнтлок, старший среди них двоих.
— Каких именно? — спросил я.
— Мы должны думать о своем месте, — проговорил он. — Не стоит просить нас рисковать всем этим, если вы имеете это в виду, сэр.
— Риска нет никакого, — возразил я. — Ну, во всяком случае, он настолько мал, что об этом не стоит даже говорить. Я хочу, чтобы вы сделали следующее. Сегодня, если вы согласитесь, я передам вам вот эту сумку, отнесите ее завтра к воротам и оставьте где-нибудь в удобном месте у себя в конторе. Когда завтра я сойду с корабля, чтобы выйти не берег через ворота, в моих руках будет другая сумка, в точности такая же, как и эта. У меня их две, и обе полностью одинаковы.
Ну, меня, как всегда, остановят у ворот, проведут в контору и снова вывернут наизнанку вместе с сумкой; когда все закончится, я скажу вам, что меня уже с души воротит от подобного обращения, которое применяется только ко мне.
Таможенники усмехнулись.
— Неудивительно, кэп, — заметил Уэнтлок, — при вашей-то репутации. Ведь говорят-то, что вы уже скопили себе медяков на старость, протаскивая на берег разный товар без нашего ведома.
— Не надо так бессовестно льстить, — ответил я ему. — И не стоит верить даже половине того, что слышишь. Я не хочу, чтобы у вас сложилось впечатление, будто я занимаюсь подобными вещами регулярно. Но сейчас мне нужно пронести несколько безделушек в подарок другу. Не имею такой привычки, но иногда случается.
Оба моих собутыльника громко расхохотались, поскольку, наверное, сочли совершенно правдивое утверждение за отменную шутку.
— Ладно вам, — сказал я, — лучше послушайте, чего я хочу от вас. Когда я вхожу в вашу контору, один из вас всегда забирает мою сумку. Ну, я и хочу, чтобы вы подменили ее той, которую я дам вам сегодня и которую вы можете выворачивать наизнанку перед своим боссом. Когда он выйдет, вы передадите мне необысканную, я с ней ухожу — и фокус закончен. Для вас никакого риска нет вообще. Вы просто берете с собой эту сумку, в которую я положу одежду, и завтра приносите ее в свою контору. Когда я прихожу и меня обыскивают, вы подмениваете сумку номер один сумкой номер два, которую я принесу с собой, и будете обыскивать этот номер один перед своим боссом со всем пылом. Потом я ухожу, и, отпуская меня, вы даете мне номер два. Что касается сумки номер один, я оставлю ее вам в качестве маленького сувенира. Теперь соглашайтесь, и я немедленно вручу каждому по пятерке.
Уэнтлок немедленно выразил согласие от лица обоих таможенников, и я достал свой бумажник и вручил каждому по пятифунтовой банкноте.
— Нет, — торопливо возразил Уэнтлок. — Золотом, если вы не возражаете, кэп. Эти бумажки слишком легко проследить.
Усмехнувшись, я забрал свои купюры и протянул ему десять соверенов.
— Вы смышленый человек, Уэнтлок.
— В нашем деле приходится блюсти себя, сэр, — ответил он, с широкой и бесстыжей улыбкой.
19 августа, утро