Карнавал (сборник)
Шрифт:
Тернер.
Арнольд Тернер — его школьный товарищ и лучший друг. Его конвоир.
Глен недоуменно смотрит на ноги Тернера. Они обуты в армейские ботинки на толстой подошве. Переводит взгляд на свои — они босые.
— Арнольд! — кричит Глен и не слышит собственного голоса.
Тернер улыбается, движением головы делает знак следовать дальше. Глен повинуется.
Они идут по серому полю, которое тянется к самому горизонту. Они знают, что где-то впереди есть стена. Еще немного — и они ее увидят.
Глен вглядывается и, кажется, что-то припоминает. Этот плац космодром, с которого не так давно стартовал челнок с двумя астронавтами. Их имена — Глен Гортон и Арнольд Тернер. Да, именно так, вот только…
Тяжелый приклад с силой врезается между лопаток. Задохнувшись от боли, Глен делает несколько шагов и оборачивается.
Глаза Тернера ничего не выражают. Все, о чем он думает, можно прочесть в черном отверстии ствола карабина.
— Ненавижу! — сквозь зубы шепчет Глен.
Тернер равнодушно пожимает плечами, забрасывает карабин за спину, и достав из нагрудного кармана жевательную резинку, принимается неторопливо ее разворачивать.
— Ненавижу…
Бортовой компьютер отсчитал положенное время и разбудил астронавтов. Они проснулись одновременно. Сняв с головы мягкий обруч, Глен посмотрел на Тернера. Тот улыбнулся и кивнул:
— Доброе утро.
— Привет, — буркнул Глен, отметив, что настроение у него никудышное.
— Неплохую штуку придумали наши яйцеголовые. — Тернер подбросил в руке свой обруч. — На Земле у меня самым мучительным временем было утро, а здесь раз — и ты уже на ногах.
Глен промолчал. Лично он не мог похвастать своим самочувствием, и его раздражали душевные излияния здоровяка Тернера. Так повторялось каждое утро. Через час-другой станет легче, а пока…
— Что-то голова болит, — вздохнул Глен.
Тернер озабоченно заморгал.
— Вообще-то, ты выглядишь неважно, — заметил он. — Может, проконсультируешься с центром?
— Да ну их. Просто, наверное, какая-нибудь дрянь приснилась.
— Но мы же подсоединены к компьютеру. Это гарантия от всяких сновидений.
— Ну, не знаю! — огрызнулся Глен. — Отстань.
Тернер обиженно отвернулся. Глен пожалел о своих словах, но только на миг. В последнее время они все больше и больше отдалялись друг от друга, и Глен с ужасом ощущал, как в нем закипает ненависть. Это было необъяснимо. Тернер оставался все таким же весельчаком и балагуром, а Глен… Порой он незаметно подглядывал за Арнольдом, будто ожидал от него подвоха.
Наверное, самым разумным было бы рассказать все Арнольду и, возможно, проконсультироваться с врачами центра, но Глен не мог этого сделать. Во-первых, он теперь боялся Тернера и не доверял ему, а во-вторых, хорошо знал, что ждет астронавта, у которого начинают пошаливать нервы. Окончательный диагноз будет составлен с убийственной вежливостью и зачитан с неподдельным сожалением в голосе. Оставался единственный путь, тот, что вел в тупик. Глен устал бороться с самим собой.
Молчание затягивалось.
Тернер старательно делал вид, что изучает показания приборов. Необходимости в этом, разумеется, не было — о любых нарушениях тотчас сообщал компьютер. Сообщал голосом или прямо выходил на сознание человека. Клавиатура, дисплей, индикаторы и прочие атрибуты заурядной ЭВМ — все это пока еще имелось на борту. В мыслях человек привык оперировать абстрактными категориями, а для диалога с машиной нуждался в тумблерах и лампочках, которые играли роль общего знакомого. Но люди изучали компьютер, компьютер изучал людей и самого себя, человек все реже обращался к расшифровке возникающих в голове образов, значит, на верном пути находился и компьютер.
Военные быстро оценили возможности нового направления электроники. Мгновенная реакция, фантастическая точность расчетов вместе с чисто человеческой интуицией, с выверенными самой природой инстинктами были бы идеальными качествами будущих космических солдат. Таким образом, компьютеры фирмы "Хьюс" вызвали самое пристальное внимание со стороны правительства.
Глен зевнул.
Тернер чуть повернулся в кресле, осторожно стрельнул глазами и вновь уставился на контрольную панель. Глену стало совестно.
— Как насчет завтрака? — примирительно спросил он. — У нас сегодня множество дел.
Завтрак, как пишут в газетах, прошел в дружественной обстановке. Правда, Глену это стоило определенных усилий, но выглядело все пристойно. Тернер не умел долго обижаться, и видя, что его друг пребывает в нервозном состоянии, старался проявить максимум такта. Забавно было наблюдать, с какой неуклюжей заботливостью он пытается предупредить желания Глена.
— Апельсиновый сок, Глен?
И он подавал сок.
— А как насчет кофе?
И он варил кофе.
Тернер розовел от удовольствия, если ему удавалось вызвать подобие улыбки на лице товарища. Поначалу Глен внутренне потешался, но потом исподволь стал чувствовать легкую досаду. Теперь ему казалось, что они разыгрывают жалкий спектакль, смысла которого не понимают. Неясны были роли, общий сюжет и предстоящая развязка. А в том, что она наступит, Глен не сомневался. Слишком велико было напряжение, и слишком тяжелая досталась ему роль. Только лишь работа ненадолго отвлекала Глена от изнурительного самокопания.