Карнавал (сборник)
Шрифт:
Борис откинулся на песок и закрыл глаза.
"Интересно, — думал он, — откуда прибыли эти голоса? Говорят, долго летели в пустоте, а раньше? Где они набрались сил для этого полета, уж не на похожей ли планете?"
Борис резко вскочил, чувствуя, как бешено заколотилось сердце. Ну, конечно! Он явственно видел толпы отрешенных людей, бесцельно шатающихся по запущенным городам среди куч гниющих отбросов. Безумные глаза, идиотские улыбки, многие уже не могут двигаться и лежат где попало, невнятно бормоча последние желания. Изобилие! Благоденствие! Те, кто дошел до крайней точки, превратились в тупых животных, лишь внешне напоминая еще людей… Вот оно что! Пусть это были не люди, а какие-то другие разумные существа, но именно так оно и было. А когда "питание" иссякло, голоса двинулись дальше. В долгий, долгий полет на поиски новой пищи.
— Эй, Боря, иди к нам! — раздалось со стороны моря, и Борис увидел, как кто-то машет ему из воды рукой.
— Хочу быть в лесу, — внятно произнес он, не веря, что ему откроется обратный путь.
Вопреки ожиданиям возвращение состоялось. Он стоял на том же месте, кутаясь от холода в свою куцую курточку.
— Доволен? — спросил кто-то голосом Васьки Круглова.
— Нет, — ответил Борис. — Не нравится мне все это, лучше, если вы оставите нас в покое.
Кто-то рассмеялся, и Борис вздрогнул — смеялся его дед. Такой же надрывный и кашляющий смех, словно кто-то за дверью, натужно сопя, рвал пыльную мешковину.
— Мы не уйдем, потому что и ты, и все остальные люди нам необходимы. Будем жить вместе.
— А если мы не захотим? Если прикажем вам убраться отсюда? Ведь вы исполняете любые желания?
— Любые, кроме этого. Мы сейчас очень слабы. Может, позже, когда наберемся сил, мы и уйдем, а пока еще рано.
— А если мы не будем ничего желать?
— Это невозможно, — снова рассмеялся голос. — Вы так устроены, что всегда будете чего-нибудь хотеть. А если и попытаетесь, то мы будем исполнять не явно выраженные желания, а те, которые лишь мелькают в вашем сознании. Постепенно мы научимся и их улавливать.
— Но ведь мы очень скоро истощимся! — воскликнул Борис, чувствуя, как его захлестывает волна безысходности и страха.
Голоса по достоинству оценили бурный всплеск его эмоций и завизжали на разные лады, перекрывая друг друга.
— Нет, нет, не истощитесь! — донесся до него чей-то восторженный вопль. — Такое богатое разнообразие не может истощиться!
"Что же делать? Что делать?" — лихорадочно думал Борис, пытаясь взять себя в руки.
— Он в растерянности! — стонал кто-то, подвывая в такт мысленным словам Бориса. — Какая восхитительная растерянность!
— Нет, так просто я не сдамся, — сквозь зубы процедил Борис, совершенно не представляя, как можно бороться с этим кошмаром.
— Он решил не сдаваться, вы слышите? Это же просто здорово! Мы будем иногда ему уступать, чтобы ощутить радость победы, а затем горечь поражения. О-о-о, как нам повезло!
Голоса вопили, словно пьяные в разгар дикого веселья, и Борис в ужасе зажал уши. Это, конечно, не помогло, и бестелесные голоса получили новую порцию необходимой пищи.
— Но… но ведь можно договориться, — произнес Борис, неимоверным усилием воли заставив себя успокоиться.
Голоса тоже сразу на некоторое время успокоились, и ему показалось, будто он слышит их сытое довольное сопение.
— Он хочет договориться, — повторил чей-то шепот.
— А может хитрит? — лукаво предположил второй.
— Давайте послушаем, это будет интересно, — сказал третий, и голоса смолкли.
— Вы говорите, что вас много? — начал Борис, помня о том, что они пока не научились различать то, что лишь расплывчатой картиной проносится в сознании, не успевая стать законченной мыслью. Что-то именно вроде этого промелькнуло в его голове, и он инстинктивно почувствовал, что выход должен быть. Больше всего он сейчас боялся своих мыслей, самого себя, но голоса, видимо, устав после обильного угощения, были настроены благодушно.
— Да, нас много, гораздо больше, чем вас, но мы уживемся, — заверил на удивление знакомый голос, но Борис уже не стал вспоминать, кому он принадлежит.
— Я предлагаю провести один эксперимент, который мог бы продлить срок использования сильных ощущений.
— Сильные ощущения — это прекрасно, — устало согласился кто-то и замолчал.
— Каждый из вас, — продолжал Борис, — получая мои эмоции, перерабатывает их, а затем выбрасывает вон, то есть огромная порция богатейшего материала пропадает даром!
— Даром? — беспокойно переспросил голос соседа по лестничной площадке.
— Ну конечно! Скажите, куда девались те ощущения, которые вы пережили несколько секунд назад?
— Мы их использовали в своих целях.
— А могли бы использовать и дважды, и трижды, и вообще неизвестно сколько раз, — усмехнулся Борис.
— Как???
— Одному из вас я подкидываю порцию великолепных свеженьких эмоций, так?
— Так.
— Он, вместо того чтобы расходовать их вхолостую, использует сначала для себя, а потом передает другому. Тот — третьему, и так по цепочке до самого последнего. Таким образом, ценный материал не придется делить на всех, он целиком достанется каждому. Пока дойдет до самого последнего, я подброшу еще что-нибудь, новенькое. Попробуем?
Борис достал сигарету и принялся ее раскуривать, сосредоточившись только на этом. И тогда он услышал то, чего так напряженно ждал.
— Можно попробовать.
— Не забудьте про остальных, — напомнил Борис и, вспомнив свое студенческое увлечение, произнес: — Хочу прыгнуть с парашютом.
Сильный порыв ветра со свистом ворвался в открытую дверь самолета, и Борис увидел под собой далекую землю, подернутую голубой дымкой.
— Пошел, — скомандовал инструктор и легонько хлопнул его по плечу.