Карнавал (сборник)
Шрифт:
— Простите, вы не знаете, что происходит?
Я впился в него взглядом, пытаясь зафиксировать изображение, но тут же отпрянул, узнав курсанта военной школы. Кажется, это был тот самый курсант, лица я не запомнил, но шинель, шапка и брюки с лампасами были такие же. Естественно, я не знал, что происходит, о чем и сказал ему, а он отшатнулся, словно изо рта у меня вместо слов вылетел мыльный пузырь или за спиной выросло привидение. Я машинально оглянулся и увидел, как человек в коричневом пальто быстро уходит прочь. Деревья вновь были на своих местах.
Курсант тем временем на меня уже не обращал внимания, а, пригнувшись, кинулся вбок и, перебегая от дерева к дереву, стал преследовать беглеца. Мне это не понравилось, но я не имел понятия, что следует делать. Все происходило с какой-то ужасающей быстротой, а я бездействовал, разрываясь между двумя желаниями — оказаться поскорее дома или предупредить человека в пальто. Кроме того, мне было жутко любопытно, кто это такой и что вообще творится на белом свете, и это любопытство пересилило все остальные чувства. Я сорвался с места и бросился следом за ними.
Курсант, действуя скрытно и даже с каким-то профессионализмом, уже вплотную подобрался к своей жертве. Когда я оказался рядом, он, потеряв всякую бдительность, выперся на аллею и уставился на меня. Человек в коричневом пальто тоже вдруг обернулся, выбросил вперед руки, и глаза у него нехорошо забегали.
"Заманили!" — догадался я и, проклиная свою неосторожность, что было сил заработал ногами. В ушах засвистел ветер, и я промчался мимо них, как скорый поезд мимо телеграфных столбов.
Окутанный жарким облаком страха, ничего не видя вокруг, не помню, как оказался дома. Перевел дух, посмотрел в зеркало, оскалил зубы и понял, что до писка доволен приключением, хотя и напуган основательно. Правда, испуг мой был не совсем обычным, пожалуй, больше в нем было озорства и азарта, нежели смертельного страха. И бежал я как-то не по-людски — подпрыгивал, подскакивал, семенил ногами в воздухе, задыхался от восторга и собственной легкости. Танец, одним словом, а не бег.
Я заглянул на кухню и увидел фарфоровые осколки в засохшей лужице кофе. Подумал, что надо бы убрать, да отчего-то вдруг развеселился и решил, что наплевать, мол, на все. Присел на табурет, но тут же вскочил и закружился на месте, ощущая зуд во всем теле. Руки прямо ходуном ходили, пальцы дергались, а колени, казалось, сами по себе елозят из стороны в сторону. Это меня развеселило еще больше. Но я все же успокоился, вновь примостился на табурет и замер в каком-то томящем душу предчувствии.
Ждать пришлось недолго. На лестничной площадке затопотали, заскрежетал ключ в замочной скважине, кто-то вломился в прихожую, хлопнул дверью, и на кухню влетел незнакомец в коричневом пальто.
От неожиданности я подпрыгнул. Не незнакомец это был, а я сам в своем собственном пальто. Прятаться было поздно, да он и не заметил меня, а сразу прильнул к окну и застыл там, тяжело дыша и высматривая что-то на улице. Я оказался у него за спиной, сидел как мышь, боясь пошелохнуться. Похоже, за ним гнались, и было ему не до меня. Однако интерес меня одолел, что же он там высматривает. Поднялся я, приблизился на цыпочках и выглянул из-за его плеча.
Во дворе, рядом с детской площадкой, расхаживал курсант в черной шинели. Ходил, как заводная кукла — десять шагов туда, десять обратно. Лицо его имело решительное выражение, а глаза по сторонам так и зыркали. Видно было, что озадачен он чем-то, негодует даже, но старается держать марку и собраться с мыслями, а ходьба ему сильно в том помогает.
Глянул я искоса на типа рядом — не знаю, как и назвать-то его правильно, — а он уж на меня косится и не дышит. Отпрянул от окна и шасть в прихожую; как меня не задел — ума не приложу, будто сквозь просочился. Пальто расстегивает, а руки дрожат, как у распоследнего пьяницы. Снял все-таки, на крючок повесил, шмыгнул в комнату и затих.
Я же снова к окну — интересно, как там курсант мечется. Сердце у меня колотилось, и прямо щенячий восторг одолевал, словно я мир заново открываю. Вдруг боковым зрением новое движение заметил — двор-то пустой, любая мелочь внимание привлекает. Смотрю, а из-за трансформаторной будки еще один персонаж появился. Тут уж я обомлел. Ханыга это был, человек-настольная лампа, давешний мой знакомый. Откуда взялся и чего ему надо — неизвестно. Вышел, небрежно к стене прислонился и, знай себе, на курсанта поглядывает. Потом повел глазами в мою сторону, приветливо осклабился и кивнул на служивого, словно говоря: "Вон как надо. Такие не подведут. Знай, мол, наших".
Я тихонько назад попятился. Все, думаю, хватит, надоел мне этот нелепый фарс. Ничего в ваших делах не понимаю и соваться в них больше не намерен, а займусь-ка лучше тем, к чему толкает меня мое теперешнее предназначение.
Подкрался я к двери, затаил дыхание и осторожно выглянул. Хозяин сидел в кресле и делал вид, что читает. Неестественная поза, деревянная спина, нарочито равнодушный взгляд, в котором сквозила тревога. Он догадывался о моем присутствии, и мои губы, помимо воли, растянулись в усмешке.
Военная хроника под барабанную дробь крупного калибра
Мария была единственной женщиной среди Охотников — реакция и умение обращаться с тяжелым свинчером сделали для нее исключение. Добавьте к этому молодость и красоту, и станет ясно, что Марию просто обожали, а после случая в кабинете Полковника ее прозвали Серебряной Ведьмой с Рыжими Волосами, и за ней потянулся шлейф из легенд и мифов. Позднее никто не мог сказать, когда в кабинете появилась муха-убийца. Крохотная тварь с почти неслышным жужжанием пролетела под потолком и направилась к стене за спиной Полковника. Одному дьяволу известно, как она проникла в здание, но даже он не мог знать, когда эта дрянь начнет излучать инфразвук. Наверное, тот, кто первым заметил муху, даже не спросил себя, что это такое: через мгновение ее увидели остальные, и внезапная догадка расширила зрачки их глаз. А еще через мгновение в руках у Марии оглушительно рявкнул свинчер. В стене, где муха облюбовала место для посадки, образовалась безобразная дыра. Полковник был единственным, кто ничего не понял и, поддавшись первому чувству, нажал скрытую кнопку тревоги. В кабинет с двух сторон ворвались парни с парализующими пистолетами, а Мария, убравшая к тому времени оружие, встретила их очаровательной улыбкой.
После ночной вылазки катера Охотников возвращались на базу, и победный рев турбин загонял мелкую живность в илистое дно. Машины, едва различимые в желтом тумане, шли параллельным курсом, как два неразлучных призрака. Неожиданно локаторы засекли какой-то предмет, стремительно пикирующий с высоты более двух километров. На запрос "свой-чужой" предмет не ответил, и оба катера открыли огонь из скорострельных автоматических пушек. Ярко-красные сполохи разорвали туман, и в воду рухнуло что-то огромное и бесформенное, изуродованное десятками попаданий. При подходе к базе один из кораблей налетел на мину-медузу, и лязг обломков о броню второго судна прозвучал погребальным аккордом.