Карнавальная ночь
Шрифт:
Лицо господина Бофиса омрачилось. Обменявшись взглядом со старшим клерком, он сказал, понизив голос:
– Создатель хочет, чтобы был дворянин… Ну что ж! Дворянин будет любой ценой!
– Да мы его сами сделаем, черт побери! – вмешался Летаннер, бывший не слишком щепетильным человеком.
– Нужен настоящий дворянин! – внушительно напомнил Бофис.
– Будет у нас дворянин! – воскликнул Комейроль, которому непереносимо было видеть, как великое предприятие застопорилось из-за сущего пустяка. – Какого дьявола, дворяне не заморская редкость! Нас здесь восемь отчаянных парней. На всех сыщется не менее полусотни
– Решено, – дружно поддержало его собрание. – Делим на девятерых!
– На десятерых! – раздался за спинами присутствовавших властный и звучный голос.
Собрание словно громом поразило. Несмотря на тревогу, поднятую получасом ранее тенью, промелькнувшей за окном, заговорщики настолько увлеклись беседой, что напрочь забыли об осторожности. Все вздрогнули, взгляды, исполненные ужаса, обратились к распахнутой двери кабинета.
Обстановка кабачка весьма располагала к эффектным явлениям. Папаша Ланселот, человек со вкусом, не преминул придать своему заведению особый колорит в соответствии с названием. За исключением алжирских занавесок и настенных часов, украшенных изображением чувствительной сцены из «Матильды» в исполнении мадам Котен, все здесь напоминало о средних веках. Замызганный стол покоился на четырех толстых гнутых ножках; со щербатых балок потолка картинно свисала паутина, на которую и тратиться не пришлось; еловые двери были выкрашены под дуб; стены, сложенные из грязи и плевков, непритязательный художник раскрасил под строительный камень, выглядевший столь черным, столь потрескавшимся и неотесанным, что, попав сюда, можно было и впрямь подумать, что вы оказались на улице Фуар, неподалеку от Пикардийского коллежа в благословенные времена коротких плащей Монтегю!
Костюмы присутствовавших удачно сочетались с обстановкой, но, похоже, для полноты картины не хватало именно того костюма, в который была облачена фигура, стоявшая в дверях.
Собранию явилась королева, та самая достославная королева, что заставляла трепетать переполненный зал Порт-Сен-Мартена от партера до галерки; королева, бледная под черной маской, в прорезях для глаз которой тлел огонь; таинственная и влюбленная королева, пресекавшая, согласно бульварным преданиям, ударом ножа шепоток о ее тайных низменных развлечениях.
И все же, бедные королевы! Чем же вы так досадили литераторам, что они всякий раз готовы вывалять вас в крови и грязи?!
Вы были прекрасны, вы были могущественны. Одного взмаха ваших нежных рук было достаточно, чтобы облагодетельствовать толпящихся у трона. Чем же вы так насолили этим драмоделам? Голова одной из вас, прекраснейшей из прекрасных, покатилась в корзинку палача с застывшей улыбкой на губах. За что? В этом мире нимб – тяжкая ноша, а от вашего чела исходят чересчур яркие лучи, о бедные прекрасные королевы!
Наша королева, жестокосердная королева утопленников и убийц, Маргарита Бургундская, предстала в черном прямоугольнике дверного проема во всем своем ослепительном величии – изысканный наряд былых времен, жемчуга, корсаж, шитый золотом, царская диадема, усыпанная камешками. Она стояла неподвижно, строгая маска скрывала лицо, так что видны были лишь мраморная линия лба и подбородок.
Однако маска не помешала присутствующим узнать неожиданную гостью с первого взгляда.
– Маргарита Бургундская! – послышались голоса, звучавшие отнюдь не приветственно.
Другие добавили:
– Маргарита Садула!
Королева сняла маску, открыв лицо удивительной красоты. Она была бледна, но на ее губах играла улыбка.
– Да, судари, – сказала она сурово, – Маргарита Бургундская, Маргарита Садула. – Затем, переменив тон, добавила с наигранной веселостью: – Добрый вечер, служащие Дебана! Вы решили перекусить перед сном. Я полагала, что найду здесь моего Буридана, Леона Мальвуа…
– Милая, – перебил Комейроль, вставая, – мы Мальвуа не сторожа. Возможно, в другой раз мы будем рады твоему неожиданному приходу, но сегодня…
– Но сегодня я вам мешаю, – в свою очередь, перебила Маргарита.
Она сделала шаг вперед, грациозно ступая и заставляя невольно любоваться собой. Она шла, улыбаясь, с высоко поднятой головой. Молодые люди не могли оторвать от нее восхищенных взглядов. Месье Бофис искоса поглядывал на нее с видом знатока.
– Господин Комейроль, – продолжала Маргарита, – у вас нет никакого права мне «тыкать». Разве мы друзья? Сомневаюсь. Будьте любезны, освободите мне место за столом, мне нужно с вами поговорить.
Оказавшись рядом с Летаннером, она протянула ему руку.
– Черт возьми, Маргарита, что ты болтаешь? – спросил тот.
Миляга Жафрэ уже был у двери, собираясь улизнуть.
– Я пришла по делу, – ответила красавица. – Никто не должен уходить!
Она села. От гнева у Комейроля задрожали губы.
– Скажите-ка, мы, оказывается, невежи! – проговорил он сквозь зубы. – Но с дамочками твоего пошиба выражений не выбирают…
– Присядьте, – сказала Маргарита.
Комейроль не послушался, но обвел присутствовавших взглядом, словно говорившим: «Хорошо бы выкинуть ее в окошко!»
– Я вошла через окно, но выйду через дверь, – сказала Маргарита, с удивительной точностью угадав желание Комейроля. Затем добавила добродушным тоном, свидетельствовавшим о ее абсолютной уверенности в себе: – Подумайте только, мне пришлось разбить стекло и проделать еще кучу всяких глупостей, чтобы узнать наверняка, о чем вы тут беседуете.
– Вы слышали?.. – начал старший клерк, и его неприязненный взгляд стал не на шутку угрожающим.
– Все, – перебила Маргарита. – Вы хорошо говорили, господин Комейроль. Представьте меня господину Бофису, посланцу дома Лекока.
– Пошла ко всем чертям! – прорычал старший клерк, прибегавший к ругательствам только в минуты безумного веселья или безумного гнева. – Мы не сказали ничего, что могло бы скомпрометировать нас, а тебе, голубушка, пора на танцульки!
Но тут вмешался господин Бофис. Сделав примирительный жест рукой, он сказал:
– Не стоит горячиться. Мадемуазель так хороша собой… само совершенство, клянусь честью!
– Вы ее не знаете… – начал Комейроль.
– Именно поэтому, ваше величество, я хотел бы с ней познакомиться. В спокойной обстановке. Много ли толку разбивать стекла… изнутри? – добавил он, приветливо улыбаясь Маргарите. – Но если разбить снаружи, то можно попасть куда хочется. Давайте объяснимся.