Каролинец
Шрифт:
Он умолк. Онемев от возмущения, участники совета переглядывались, ища поддержки друг у друга. Первым опомнился молодой полковник Лоренс. Он шагнул к столу и срывающимся голосом выразил общую мысль:
— Боже! И вы считаете, если Превост согласится с подобным предложением, то на это пойдем мы?
— Не вы ли, мистер Ратледж, когда речь шла о Джорджии, объявили его предложение просто смехотворным и не достойным даже ответа? — заметил Молтри.
— И тем не менее, — упрямо продолжал Ратледж, не обращая внимание на протесты всех, кто был в палатке, — теперь я предлагаю то же самое.
Все снова онемели. Вскоре, однако, Молтри обрел дар речи.
— Разрази меня гром, да все ли вы взвесили? — Он недоверчиво смотрел на губернатора, словно в первый раз его видел. — Вы сказали, что все обдумали. А вы подумали, что это предложение означает не только капитуляцию Чарлстона и обороняющих его войск, но и капитуляцию всей Южной армии под началом генерала Линкольна?
Взгляд Ратледжа было дрогнул, встретившись с голубыми глазами командующего, но сразу же снова стал твердым.
— Да, я подумал, — ответил он.
Гедсден хлопнул себя по бедру и вскочил на ноги, дрожа от злости.
— Тогда вот мое мнение, — прорычал он. — Одним словом, вы — подлый изменник, Ратледж! Подлый изменник, — повторил он, — и заслуживаете веревки.
Ратледж выглядел совершенно спокойным, но лицо его приобрело свинцовый оттенок. Зловещее, полное угрозы бормотание доносилось со всех сторон. Он собрал всю свою волю в кулак.
— Ваша грубость не сослужит нам доброй службы, — сказал он с хладнокровием, весьма далеким от его истинных чувств.
— Грубость?! — воскликнул молодой Лоренс. — После того, что вы нам предложили, никакой эпитет не будет слишком грубым. Мы изменим не только себе, но и союзникам, которые рассчитывают на нас. Черт возьми, Ратледж, кто вы — предатель или трус? Спасти свою шкуру, изменив интересам всей Америки — в этом вы добиваетесь нашей поддержки? Интересно, вы… — он запнулся, натолкнувшись на немигающий взгляд губернатора. — Ладно. У меня нет ровным счетом ни малейшего желания участвовать в дальнейших дебатах. Я ухожу. Мое место не здесь. Иду готовиться к встрече неприятеля, — и, презрительно фыркнув напоследок, статный полковник развернулся на каблуках и решительно зашагал к выходу из палатки.
— Одну минуту, полковник Лоренс! — В тоне Ратледжа послышалась угроза.
— Вы вольны уйти, если угодно, но помните, что заседания Тайного совета секретны. Я пригласил вас на это совещание, отчасти в надежде извлечь пользу из вашего военного опыта, отчасти из-за вашего английского образования и английских связей, предполагая назначить вас одним из уполномоченных на переговоры.
— Вы мне льстите, сэр, — скривился Лоренс.
— Я хочу лишь предупредить вас, сэр. Насколько я успел заметить, осмотрительность не входит в число ваших достоинств.
Поняв эти слова как намек на дело под Кузохэтчи, Лоренс покраснел до корней волос.
— Не могу ответить вам этим же комплиментом, сэр, — парировал он.
Ратледж, игнорируя шпильку, жестко продолжал:
— Приказываю не упоминать за этими стенами о том, что вы здесь слышали. В противном случае последствия будут более серьезные, чем недавно, когда вы ослушались приказа командующего. Я не потерплю беспорядков ни среди солдат, ни в городе.
Лоренс вытянулся во весь свой немалый рост.
— Рано или поздно нынешняя кампания завершится, мистер Ратледж, и тогда у меня найдется парочка возражений в ответ на ваше оскорбление. Но пока это время не настало, я — ваш покорный слуга. Не стоит добавлять страха по поводу моей неосмотрительности к тем кошмарам, которые вас уже терзают. — И он выбрался наружу.
Ратледж опустил голову. Гедсден, человек в общем-то черствый, почувствовал, что к его негодованию примешивается жалость. Он сделал попытку уговорить губернатора, но тот резко оборвал его, не дав даже начать.
— Не стоит затевать новые споры. С согласия Совета или без такового, но я выступлю перед британцами с объявленными мною сегодня предложениями.
Жалость Гедсдена мгновенно сменилась приступом буквально душившей его ярости.
— Проклятый предатель!.. Значит, говорите, вы посмеете сделать это без согласия Совета?
Ратледж встал. Лицо его было непреклонно.
— Да поможет мне Господь, я сделаю это. И я знаю, что делаю. Можете называть меня трусом, предателем, кем угодно. Ваше мнение мне безразлично. У меня есть долг перед народом Каролины, который облек меня высшей властью. И я выполню свой долг, несмотря на оскорбления, обвинения и даже угрозы.
Достоинство, с которым держался этот человек, укротило гнев собравшихся.
— В таком случае вы выполните его без моей помощи, — сухо поклонился Гедсден и повернулся, чтобы уйти вслед за Лоренсом, но, натолкнувшись на Молтри, остановился и положил руку на плечо генерала. — Помни, Уильям, что командуешь здесь ты! — произнес он сурово.
Генерал хмуро усмехнулся.
— Будь спокоен — пока я командую, город не будет сдан. Мистер Ратледж настаивает на своем предложении, вот пусть и пошлет его британцам от своего имени. Но не от моего. А когда те его примут, генерала Превоста ждет неожиданное открытие. Он вдруг обнаружит, что любые соглашения, достигнутые с гражданским губернатором, не распространяются на военного коменданта Чарлстона.
— Да, да! — закивал в знак одобрения Гедсден и удалился.
За ним последовали двое других офицеров, которые козырнули Молтри, демонстративно не замечая губернатора.
Джон Эдвардс заявил, что снимает с себя всякую ответственность за любые действия Ратледжа и тоже собрался уходить, позвав с собою Фергюссона и третьего горожанина. Те охотно присоединились, но прежде Фергюссон счел своим долгом высказаться:
— Подумайте хорошенько, прежде чем сделать следующий шаг, Джон Ратледж! Иначе вы можете вдруг обнаружить, что ступили на виселицу. Если вы продадите нас британцам… Короче говоря, будьте осторожны. — Он обратился к Молтри: — Действуйте согласно вашему здравому смыслу, генерал, и, будьте уверены, мы вас поддержим. — И Фергюссон покинул палатку.