Шрифт:
Кирилл Еськов
Карстовый провал
(несвоевременные мысли о романе М. и С. Дяченко "Пещера")
При неглубоком расположении от поверхности пещеры могут явиться местами провалов (за счет обрушения свода) и образования карстовых колодцев, имеющих дно, загроможденное обломками обрушившейся кровли.
В.В.Пиотровский "Геоморфология с основами геологии", с. 91
Отправным пунктом для этих заметок послужили опубликованные в 4 и 5 номерах "Белого Тезиса" отклики на книги М. и С. Дяченко: восторженный -- на "Пещеру?) ("Тени Пещеры" (далее -- ТП) Н. Мазовой) и ругательный -- на "Ведьмин век" ("Which witch is which?" (WWIW) А. и К. Тильман). Хочу сразу же засвидетельствовать: на мой неискушенный вкус, "Ведьмин век" -- просто одно из лучших прозаических произведений, попадавшихся мне в руки за последние годы; собственно, Дяченко и пишут никакую не "фэнтэзи" (сиречь -беллетристику),
""Ведьмин век" написан весьма хорошо. Даже отлично. Плотная вязь точно выверенных фраз, напряженный сюжет, умело поддерживаемая динамика, узнаваемые персонажи... Подкачал мир" (WWIW). Затем А. и К. Тильман пунктуально перечисляют многочисленные "конные арбалеты" (или, если угодно, "волны, падающие стремительным домкратом"), каковые они наблюли в декорациях, составляющих фон сценического действа, и приходят к такому заключению: "Итак, мир "Ведьминого века" не выдержал даже поверхностного рассмотрения. Что интересно: книгу мы восприняли совершенно по-разному Один из нас прочитал ее с удовольствием, залпом, "на одном дыхании", отвлекаясь по ходу от всех неувязок и нестыковок, и только по окончании резюмировал: "Замечательно! Но никуда не годится .." Другая начала спотыкаться уже на второй странице, и еле смогла дочитать до конца. Общим же было то, что в обоих случаях "неувязки и нестыковки" изрядно испортили впечатление от книги. В разной степени: от неудобств до, увы, полной нечитаемости."
По ходу дела авторы WWIW констатируют, что означенных нестыковок "читатели в большинстве своем не замечают, а если и замечают, то отмахиваются, считая их несущественными для сюжета". Ничего удивительного: все эти, вполне резонные, вопросы типа "За каким хреном крохотной южноевропейской стране сдалось ядерное оружие?" в конечном счете не настолько интересны, чтобы отвлечь внимание человека от захватывающей истории любви ведьмы Ивги и инквизитора Клавдия. Достоверность миру -- что там ни говори -- придают именно населяющие его персонажй; каждый из нас с детства хранит в памяти непрошибаемо-самоуверенного профессора Челенджера и лорда Рокстона, "прозванного Бичом Божьим в трех странах Южной Америки" -оттого-то "Затерянный мир", со всеми его биологическими ляпами, в тысячу раз достовернее, чем пастеризованная научпоповская жвачка "Юрского парка". Однако существует все же и предел возможностей: мир романа "Пещера" оказался настолько абсурден и внутренне нелогичен, что в него не способны вдохнуть жизнь даже совершенно замечательные (как и всегда у Дяченко) герои.
"Наверное, чтобы окончательно понять новый роман М. и С. Дяченко, его надо перечитать не один раз" -- так начинает свою рецензию Н.Мазова. Что правда, то правда:
мне лично пришлось прочесть его дважды, причем вовсе не за тем, чтобы выявить какие-то там "вторые планы" и "глубинные пласты", а просто чтоб уразуметь -- по каким же все-таки правилам идет тамошняя игра? "Перед нами удивительный мир -- мир, самим своим устройством лишающий человека агрессивности. Для ее выплесков существует подсознание, являющаяся во снах Пещера, где каждый становится зверем -- пугливой сарной, безжалостным хищником саагом или жадным схрулем. И законы выживания здесь -- вполне звериные, ибо себя дневного человек оставляет за порогом Пещеры. Выбора нет. Хищник убивает, жертва спасается. А наутро спешат по улицам машины с треугольной эмблемой Рабочей Главы, потому что не бывает смерти понарошку. "Сон его был глубок, и смерть пришла естественно..." Страшно? Несомненно. Но когда осознаешь, что этими смертями во сне и невозможностью управлять частью себя люди мира Пещеры платят -- за незнание самого слова "война", за спокойные ночные улицы... Честное слово, цена сразу же перестает казаться высокой!" (ТП).
Ну, откуда взялась идея "Пещеры", догадаться несложно. Перед нами -сетевая компьютерная игра, в которой каждый из спящих управляет закрепленным за ним персонажем... Тут, правда, немедленно возникает один сугубо технический вопрос: о природе этой грандиозной "компьютерной сети", объединяющей сознания тысяч и тысяч спящих. Ведь "сарна с проплешиной на месте манишки" и "черный сааг семь тысяч прим" -- это лишь последовательности электромагнитных импульсов, рождающихся по ночам в нейронах головного мозга тележурналистки Павлы Нимробец и режиссера Рамана Ковича. Для того, чтобы эти импульсы начали напрямую взаимодействовать между собою, их надо как минимум разместить на едином
Ну да ладно, не будем цепляться к подобным мелочам... Короче, в этом мире мозги спящих объединены в эдакий "киберспейс", а уж как это достигается технически -- не столь важно. Саму идею -- регулярно "сбрасывать" имманентно присущую человека агрессивность при помощи некого аналога компьютерной игры-"мочилки" (вроде того как в иных фирмах перед уикендом лупят чучело начальника) -- можно было бы счесть довольно забавной, кабы не два обстоятельства. Во-первых, когда виртуальный сааг настигает под сводами ночной Пещеры виртуальную сарну, находящийся "в ее шкуре" человек умирает всерьез и навсегда: опция "Load saved game" тут не предусмотрена. Во-вторых, сарну не спрашивают -- хочет ли она играть в эту "русскую рулетку", тебя просто "загружают" в Пещеру -- ночь за ночью, и никакой кнопки "Reset" в твоем распоряжении нет.
Надобно напомнить, что фантасты изгоняли из мира агрессию и насилие несчетное число раз. Пресекали любое покушение на человеческую жизнь чисто технологическими средствами ("Страж-птица" Шекли), производили в мозгу человека органические изменения, навсегда лишающие того способности причинять другому врел ("Возвращение со звезд" Лема), либо, напротив, обучали все население в совершенстве владеть оружием, налагая при этом категорический моральный запрет на реальное его применение ("Путь меча" Олди). Общей же чертой всех этих произведений является то, что их авторы акцентируют внимание именно на оборотной, теневой стороне созданных ими конструктов; лейтмотив -- "За все надо платить", а по ходу действия сплошь и рядом выясняется, что лекарство опаснее болезни.
В этом плане "Пещера" едва ли не уникальна: если у Дяченко и есть некие сомнения по части идеальности сконструированного ими общественного устройства, то с читателем они этими сомнениями предпочитают не делиться. Иными словами, перед нами утопия (ну, в том смысле, в каком утопией явлеется Мир полудня Стругацких) -- жанр по нынешнему времени нечастый. С другой стороны, вполне очевидно, что интересы любого, даже самого распрекрасного, общества могут вступать в непримиримое противоречие с интересами личности; в том конфликте, что разыгрывается на страницах "Пещеры", авторы принимают сторону Общества -- позиция, опять-таки, по нынешнему времени не слишком популярная, и уже этим внушающая уважение... Только вот общественное устройство, которому верой-правдой служит в высшей степени положительный Тритан Тодин, чудовищно во всех смыслах.
Перед нами общество, которое искоренило преступления, связанные с насилием, весьма оригинальным способом -- узаконив их. Формулировка "Сон его был глубок, и смерть пришла естественно" никого не вводит в заблуждение: всем известно, зачем разъезжают по городу машины с треугольной эмблемой... Происходящие еженощно смерти -- насильственные смерти; оттого, что убийства эти обставлены тихо и культурно, так, чтобы кровь с мозгами не оставляли брызг на замшевых туфлях окружающих, суть происходящего не меняется ни на йоту. Растолкуйте мне, тупому: какая, в сущности разница что именно случится в одну из ночей с Павлой или похожей на нее девушкой -- проломит ли ей голову в подворотне насосавшийся портвейна отморозок, или задерет у водопоя пепельный сааг? Ей что так, что эдак не суждено, проснувшись поутру, увидать вышитого на своем одеяле бородатого гнома...
Н Мазова полагает "все эти смерти во сне" высокой, но приемлемой ценой за "незнание самого слова "война" и спокойные ночные улицы". Что ж, коли так, то давайте для начала просто, по-бухгалтерски, сопоставим "дебет с кредетом" -- благо Дяченко (не вполне, на мой взгляд, осмотрительно) раскидали по страницам романа некоторое количество конкретных цифровых придержек. Вот, к примеру, идет заседание Службы психического здоровья населения (о самой этой конторе мы подробно поговорим чуть погодя). " ..Таким образом, процент результативной агрессии составляет на сегодняшний день три и восемь сотых процета. За последние десять суток выявлены двенадцать личностей, чья норма агрессивного поведения превышала установленное число в два и более раз. Десять ликвидированы. Двое находятся под усиленным контролем, все показатели за последнюю декаду находятся в рамках нормы (выделено мною -- К Е ) и позволяют охарактеризовать ситуацию как стабильную (с 35-36)".