Карт-Бланш для Синей Бороды

Лакомка Ната

— Я не нападал! — возмутился Реджи, покраснев.

— Значит, мне показалось, — сказал граф и бросил, обращаясь ко мне: — Следуйте за мной, леди Авердин, я провожу вас в главный зал.

— Я сам провожу Бланш… — начал Реджинальд.

— Следуйте за мной, леди! — приказал граф, не обращая на него внимания.

Я засеменила за ним, даже не посмотрев на Реджинальда. Лицо мое горело от стыда и обиды, и я думала, что столица плохо влияет на мужчин, коль скоро они считают, что каждая девушка будет счастлива получить

их поцелуи. Но в этом случае граф был меньшим из зол — он, хотя бы, прислушался ко мне и не настаивал на поцелуе против моей воли.

Реджинальд тоже больше не настаивал, и вскоре я услышала за спиной тихие шаги

— он вышел из зимнего сада через другую дверь.

Граф вел меня совсем иным путем. Коридоры в этой части дома не были освещены, и только в неплотно прикрытые окна проникал рыжий свет уличных фонарей. Но граф шел уверенно, и я старалась не отставать. Как странно, что он появляется там, где нахожусь я. Совпадение ли это? Или… всё вовсе не случайно?..

Надо было что-то сказать, потому что молчание очень уж затянулось. Я кашлянула и произнесла:

— Благодарю, что вмешались, милорд. Сэр Оуэн — друг моего детства, но я не видела его несколько лет и не была готова к встрече.

— Она вышла очень пылкой, ваша встреча, — сказал он, и в голосе мне почудилась насмешка. — Я оплошал, надо было заставить его извиниться.

— Не стоит, — быстро ответила я.

— Вот как? Почему же?

— Потому что я всего лишь девушка из маленького провинциального городка, милорд, поэтому не знаю — может так принято теперь в столице? Целовать девушек без их на то согласия?

— Намекаешь, что это я должен извиниться за то, что целовал тебя неделю назад? — он остановился так резко, что я чуть не налетела на него.

Раздался скрежет замка, и граф отворил двери в одну из комнат и вошел. Я осталась в коридоре, не понимая, зачем он заходит в комнату, в то время как обещал отвести меня в зал.

Внутри чиркнуло кресало, и затеплился огонек — граф зажег свечу.

— Заходи, — позвал он из комнаты.

— Вы сказали, мы идем в танцевальный зал, — ответила я, раздумывая — не броситься ли в бегство. К тому же обращение на «ты» покоробило меня еще больше, оно было оскорбительным, и показало, что в глазах графа я не превратилась в благородную леди, а так и осталась шоколадницей.

— Уделишь мне несколько минут, может быть? — он появился на пороге, бесцеремонно взял меня за плечо и завел в комнату.

Дверь он оставил открытой — наверное, чтобы я не подумала, что оказалась пленницей. Я застыла у порога, не зная, что предпринять.

Граф не предложил мне сесть, тем самым указывая, что я для него не имею особого значения. Ни как леди, ни как женщина. Зато сам уселся в кресло, поправил свечу, чтобы свет лился ровнее и окинул меня взглядом.

— Ты видела меня у гадалки, верно? — спросил он. — Это ведь была ты — шоколадница, сующая нос, куда не следовало.

Я вздрогнула, и вовсе не потому, что он, презрев правила хорошего тона, опять обратился ко мне на «ты», да еще и обозвал обидным прозвищем. В неровном свете он виделся мне огромным, как медведь, а нос с горбинкой, борода и длинные волосы придавали ему вид горного тролля — тут было, отчего перепугаться. Свеча горела желтым пламенем, и поэтому борода графа казалась угольно-черной, а вовсе не синей, но это ничуть не утишало мои страхи.

— Это ведь была ты? — повторил он.

Мне ничего не оставалось, как кивнуть, подтверждая его правоту.

— Что ты слышала?

— Ничего, милорд.

Он не поверил и продолжал смотреть выжидающе. Призвав на помощь всю сообразительность, я сказала:

— Я пришла, когда ваш разговор уже был окончен, и вы обвинили Вильямину в шарлатанстве.

— Кому ты рассказала об этом?

— Никому.

— Почему?

Вопрос поставил меня в тупик. Почему?

Помолчав, я ответила:

— Если вы явились к прорицательнице прячась, то почему я должна раскрывать вашу тайну?

— Значит, болтливость — не твоя отличительная черта?

Я промолчала.

— Мне нравятся твои ответы, Бланш Авердин, — сказал он.

То, что он узнал и запомнил мое имя, неприятно меня поразило. Я опустила глаза, чтобы не видеть его лица, которое и пугало, и притягивало одновременно. Пугало мрачностью, а притягивало силой, которая, казалось, изливалась волнами от этого человека. Получается, он расспрашивал обо мне своих слуг? Или узнал у наместника имена всех дочерей из семейства Авердинов? В любом случае, я рассудила, что подобное внимание от Синей Бороды мне ничего хорошего не предвещало.

— Если вы выяснили все, что хотели, разрешите уйти, — я поклонилась, глядя в пол, и поэтому не заметила, как граф поднялся из кресла и подошел ко мне. Движения его были бесшумными, и я чуть не вскрикнула от неожиданности, обнаружив его стоящим напротив меня — на расстоянии трех ладоней.

— Ты боишься? — спросил он.

— Боюсь? Кого или чего, милорд?

— Меня, — сказал он спокойно.

Я наклонила голову, собираясь с мыслями, а потом посмотрела ему в глаза:

— Нет, я не боюсь вас.

— Обо мне ходят страшные слухи. Меня называют графом Синяя Борода, как злодея их народных сказок. Знаешь об этом?

— Я не доверяю слухам. А вы не сделали ничего, чтобы я вас боялась…

Казалось, он был доволен, потому что отвернулся к столу, как будто прятал улыбку.

— Думаю, вы убедились, что моя борода черная, а вовсе не синяя.

— …но не сделали ничего, чтобы я вас уважала, — закончила я.

Он оглянулся, и взгляд его стал холодным.

— Только твое уважение или неуважение мне безразличны, — заверил он.