Карта реки времени
Шрифт:
— «Баста!» — сказал я, опуская на стол пустой бокал.
Но прежде, чем сесть в машину, Пеппино завёл меня в расположенное напротив порта мраморное здание, наверняка выстроенное много веков назад.
Это был рыбный рынок. Несмотря на то, что он готовился к закрытию и в зале с мраморными прилавками покупателей, уже почти не было, продавцы только начинали убирать товар.
Оцинкованные лотки с осьминогами, рыбы разнообразных пород, лангусты, креветки… Обдало запахом моря.
Пеппино потянул меня за руку, подвёл к
— Ти пьяче? — спросил он — Тебе нравится?
Купил одну из них мне в подарок. Вместе с килограммом других моллюсков к обеду.
В три часа дня мы вернулись в Барлетту и там, дома у Пеппино, пока его жена готовила обед, я наговорился по–русски с киевской девочкой Настей и кое-как по–итальянски со знакомой мне по прежним приездам второй итальянской дочкой.
Обе девочки, к счастью, подружились. Они, обнявшись, покачивались на домашнем диване–качелях в гостиной, расспрашивали о моей дочке Нике, чьё фото висело на стене, среди других фотографий, рядом с деревянным распятием.
10.
Рассвет выдался серый, пасмурный, казалось, вот–вот польёт дождь.
И освободит от повинности ехать на пляж. Впервые возможность свидания с морем я ощутил как повинность.
Ломило затылок. Высохшие ракушки на подоконнике выглядели невзрачно. Игра их красок померкла. Как и моя надежда.
В прежние времена, живя в этой комнате, я работал. А сейчас на столе рядом с никчёмной картой реки Времени вместо рукописи высилась закрученная серая раковина.
Я поднёс её к уху, услышал сипящий звук, и вправду похожий на голос моря.
Время тащилось к семи.
Обычно бритье, умывание холодной водой, приносит мне бодрость. Не тут-то было. Я догадался, что ночью поднялось давление. Снизить его или повысить — дело не сложное. Если занимаешься другим человеком. Но не собой.
По пути на кухню услышал из-за двери Донато обычное — «Аве Мария…», подошёл к висящему на стене коридора телефону и только набрав свой московский номер, сообразил, что сейчас в Москве уже девять часов. Марина на работе, а Ника в школе. Но они были дома. Выяснилось, что сегодня суббота.
– IIaпа, оказывается, я по тебе уже серьёзно соскучилась, — сказала Ника, — Когда ты приедешь?
— Скоро, между прочим, привезу тебе сюрприз.
— Какой?
— Если сюрприз, заранее не говорят. Увидишь.
— Ну, пожалуйста…Только не игрушку.
— Не игрушку. Позови маму,
— Нет, скажи! Ведь у нас с тобой нет секретов, правда?
— Ладно, скажу. Компьютер.
— Настоящий?!
— Самый настоящий. Детский. Такой, как у дочери Розарии. С играми на английском языке.
Потом я поговорил о Мариной.
— Что-то ты мне не нравишься, —
— Дай на минуту! — попросил Донато, возникший рядом со мной.
Он взял трубку, вкратце рассказал Марине о том, как я провожу здесь время.
И привычно повёл меня на кухню.
— Донато, я не буду пить чай. Не поедем на пляж. Хочу пойти на мессу. Не знаю, как у вас, а в православном молитвослове есть молитва «На начало всякого дела». И, действительно, если не соображаешь, к примеру, как дальше писать книгу, или вообще загнал себя в тупик, стоит только помолиться от сердца- верное решение приходит. Словно само собой. Удивительно, да?
— Это есть призывание Святого духа, — сказал Донато — Тут важно признать свою немощь, смириться, и таким образом дать возможность действовать силе Божьей.
— И ещё, Донато. У меня отложены деньги на подарок для Ники. На детский компьютер. Я в компьютерах ничего не смыслю. Можем мы вместе поехать и купить его?
— Только не сегодня. Сегодня суббота. После мессы нужно навестить некоторых больных, a в три часа должен быть за городом на собрании общины. Хочешь со мной?
— Конечно.
В храме меня поманила Лючия. Я сел рядом с ней. И всё время, пока шла служба, молился, просил Бога, если я сбился с пути, поправить меня. Вопрошал, почему, если недающаяся попытка сдвинуть назад стрелку биологических часов грешна, и поэтому к моей цели не удаётся даже приблизиться, то как же это удалось первый раз, двадцать лет назад? Я признавал, что терплю поражение, попусту растратил драгоценные итальянские дни, и теперь только чудо может вывести меня на единственно верный путь. Молил Бога дать мне какой-то знак, прислать ангела…
Ещё я говорил с душой моего, зарубленного духовного отца Александра Меня, и моему внутреннему взору отчётливо виделось его, почему-то улыбающееся лицо.
Донато, как всегда строгий, неузнаваемый в своём облачении, причастил и меня в конце мессы.
Множество знакомых и как будто незнакомых прихожан подходили ко мне после богослужения, здоровались, приглашали в гости. Но того, кого я высматривал, среди них не было.
— Донато, — спросил я, когда мы с ним в одиночестве пили кофе, а куда подевался этот самый сыродел Антонио? Видимо ему не стало лучше с его колитом? Даже если это так, я должен знать. Я ведь беспокоюсь.
— Молодой, — сказал Донато, — Думаю ему стало лучше, и он обо всём забыл. Не волнуйся.
— Мне бы твою уверенность…Знаешь что? Ты ведь едешь в город? Все- таки завези меня на пляж.
— Молодец! — как обычно похвалил Донато. — Сегодня нет солнца, будет не жарко.
…Он выпустил меня из машины, уехал, и я увидел, как всегда покуривающего у шумящего под пасмурным небом фонтана, начальника пляжа — Пеппино.
Направился было к павильончику, как он ухватил меня своей здоровенной ручищей.