Картина убийства

Кинси Ти

– Обычно в этом нет никакой нужды – шоумены обожают говорить о себе сами. А что его актеры? Дейзи что-нибудь о них знает?

– Две актрисы и актер. Она назвала их имена и долго распространялась о взлетах и падениях их карьер, но, боюсь, я не слишком внимательно ее слушала. Ничего не могу вспомнить.

– Тем интереснее будет встретиться с ними и узнать все из первых рук, – заметила миледи и налила нам еще бренди. – А что, если нам перед сном заняться музыкой? Этому старому фортепиано явно не хватает внимания. Как ты к этому отнесешься?

– Вы имеете в виду какую-нибудь жутковатую мелодию, миледи? – спросила я.

– Жутковатую?

Почему же «жутковатую»?

– Но сегодня же канун Дня Всех Святых, – объяснила я. – В эту ночь наружу вылезает вся нечисть. Эдна уверена, что духи крадут ее метелки для пыли.

– Да пошли все эти глупости к черту, – сказала миледи. – Герти уже рассказала мне придушенным голосом – насколько это возможно, когда она говорит по телефону, – что их слуги тоже бормочут о каких-то сверхъестественных силах, якобы ответственных за пожар на кухне.

– Городские жители обычно забывают, насколько наши деревенские братья серьезно относятся ко всему этому.

– Гоблины и призраки. И тому подобные длинноногие твари…

– Вот именно. А еще ведьмы и монстры. Моя матушка называла эту ночь Nos Galan Gaeaf. «Ночь накануне первого зимнего дня» [4] . Она учила нас всем древним обрядам. Когда мы вернулись в Абердэр, в некоторых семьях они все еще соблюдались. То есть весь год жители регулярно ходили в церковь, а одну ночь в году посвящали старым традициям.

4

Валлийский Хеллоуин (здесь и далее в главе – валлийск.).

– Как интересно! Это что, были какие-то церемонии? Ритуалы?

– Это был Coelcerth [5] , – ответила я, беззастенчиво понижая голос, как рассказчик, подошедший к самой страшной части своей истории. – Вокруг него танцевали женщины и дети. Каждый по очереди писал на камне свое имя и клал камень в огонь. А когда костер выгорал, все мгновенно разбегались по домам. Последний, кто оставался во мраке, рисковал быть схваченным Yr Hwch Ddu Gwta – устрашающей черной свиньей без хвоста, и безголовой женщиной, путешествующей вместе с ней.

5

Большой костер.

– Свят, свят, свят, – произнесла миледи с улыбкой. – А я-то думала, что Уэльс – это веселая страна, полная стихов и песен…

– Но это еще не все, миледи. Утром камни проверяли, чтобы убедиться, что ни один из них не пропал. И если чье-то имя пропадало, то этот человек должен был умереть до конца следующего года.

– На фоне всего этого нянюшкины истории о Джеке-с-фонарем [6] покажутся пресными. Грубо изрезанная репа со свечой внутри и предупреждение не связываться с ведьмами бледнеют перед твоими рассказами.

6

Имеются в виду фольклорные истории о пьянице-кузнеце, который хитростью заставил дьявола

пообещать не забирать его душу в ад после смерти. А поскольку в раю Джека тоже отказались принять, он обречен скитаться, освещая себе путь угольком, тлеющим в фонаре из репы с прорезанными отверстиями. Традиционные хеллоуинские тыквы являются прямыми наследницами той репы; таковые также до сих пор используются как украшение в наши дни. Ведьмы далее упоминаются в связи с тем, что фольклор считает их «агентами» дьявола в нашем мире.

– Это все вы, лондонцы, с вашими городскими привычками, – я все еще не могла выйти из роли рассказчика. – Вы и половины не знаете.

Хозяйка вновь рассмеялась.

– Тогда, может быть, Сен-Санс? – предложила она. – «Пляска смерти» вполне подойдет. Или Мусоргский? Уверена, что у нас где-то есть ноты «Ночи на Лысой горе». А может быть, и то и другое? Или ни того и ни другого? Произведения довольно сложные…

Я откинулась в кресле и, закрыв глаза, полностью растворилась в музыке. Произведения действительно были сложными, но хозяйка, как и всегда, с честью справилась с ними.

Разошлись мы где-то в полночь, и, ложась в постель, я зажгла две свечи. В Nos Galan Gaeaf осторожность никому не помешает.

Глава 2

Как это часто со мной случается, несмотря на то что накануне легла поздно, утром я проснулась до обидного рано. К тому моменту, как в дом через заднюю дверь вошли Эдна и мисс Джонс, я уже успела разжечь плиту и поставить чайник. И когда они вошли на кухню, как раз ставила кипятиться большой медный бак с бельем.

– Утро доброе, мисс Армстронг, – весело поздоровалась Эдна. – И спасибочки вам, это очень мило с вашей стороны. Не многие личные гувернантки леди будут заниматься стиркой. Так что я вам очень обязана, будьте покойны.

– Не стоит, – ответила я. – Хотя, должна признаться, у меня есть тайная причина завоевать ваше доброе расположение.

Эдна вопросительно приподняла бровь.

– Вы помните нашу с вами вчерашнюю беседу? – продолжила я. – Вы говорили, что хотели бы поработать сверхурочно.

– Если только это будет работа без дураков, – напомнила она мне. – О благотворительности речь не идет.

– Вот именно, – согласилась я. – Как, по-вашему, ухаживать за четырьмя гостями – это работа без дураков?

– За четырьмя? – хором переспросили Эдна и мисс Джонс.

– Боюсь, что да, – ответила я. – Эти люди из мира кинематографа должны были гостить у леди Фарли-Страуд, но после пожара…

– О боже, ну конечно. Пожар. Ма рассказывала, – прервала меня мисс Джонс, что для нее было крайне нехарактерно. – На кухне. Я всегда жутко боюсь, что могу случайно поджечь кухню.

– Люди говорят, что это был дух кухарки из тысяча шестисотого года, – заметила Эдна.

– Да неужели? – переспросила я.

– Да. Говорят, что сын тогдашнего лорда плохо с ней поступил, и она умерла при родах незаконного сыночка. Местные рассказывают, что каждый год в это время она появляется здесь, чтобы предупредить слуг об осторожности и отомстить.

– Кому? – спросила я, невольно заинтересовавшись.

– Семье, которая так плохо с ней обошлась, – твердо ответила Эдна.

– Но этой семьи здесь давно уже нет. Фарли-Страуды купили поместье в восьмидесятых.