Картина
Шрифт:
Уставшая, но с чувством выполненного долга, Аня вышла из комнаты – в будущем детской, а ныне её рабочего кабинета. Проходя через гостиную, она скорее почувствовала: что-то изменилось. А потом увидела это.
Портрет стал более ярким. Изначально стена была белая с едва заметными пятнами под краской, и то если сильно присмотреться. Сейчас проявившийся рисунок напоминал старинное фото с оттенками от золотистого до кофейного. Аня подошла, чтобы рассмотреть вблизи. Простой карандаш, которым она обводила фрагменты, практически стерся. В целом картина была видна невооружённым взглядом, словно изначальная задумка поступала через слой, пытаясь занять своё место. Как такое вообще возможно? Мистика какая-то.
В прихожей щёлкнул замок – Костя вернулся с работы. Зашуршали пакеты, значит будущий муж догадался зайти в магазин.
– Ань, ты дома? – спросил он.
Она выглянула из гостиной, вид у неё был растерянный.
– Привет, – сипло поздоровалась она.
– Привет. У тебя всё в порядке?
– Да, конечно, – голос предательски дрогнул.
– Выглядишь напуганной, – он разулся, взял пакеты и подошёл, чтобы поцеловать свою избранную. Затем продемонстрировал пакеты. – Решил тебя от кухни разгрузить. Сегодня ужин с меня, – он подмигнул. – Устала, наверное?
– Да, работы было много.
– Понимаю, та же фигня.
Костя прошёл в гостиную, где лежали подушки, оставленные накануне на тех же местах, оглянулся и уставился на стену. Аня криво улыбнулась и пожала плечами.
– Та-ак, – потянул он. – Мы же, вроде, вчера договорились.
– Да, но я не знаю, как это получилось.
Костя оглянулся вокруг.
– Действительно, как такое могло получиться? – язвительно сказал он. – Видимо, приходит тайный художник, – он ткнул пальцем на подоконник, где лежали открытые краски, кисточка и банка с водой ржавого цвета.
– Что? – теперь Аня уставилась на набор. – Но я даже не забирала заказ! – ей стало вдруг холодно, и она охватила себя руками.
Костя повесил пакеты на запястья и тёплыми ладонями прикоснулся к упругим бицепсам.
– Я всё понимаю, твоё желание вернуть эту чёртову картину, нарисовать неизвестного мужика… Или известного? – тут он уставился на неё.
Аня замотала головой:
– Я его не знаю.
– Надеюсь, – он подозрительно посмотрел на неё. – Только дурака из меня не надо делать, что краски сами на стену просочились.
– Но это правда! – Аня почувствовала, как к горлу поступил комок обиды. – Я весь день работала.
– Ага, вижу. Результат, как говорится, на стене.
Он смотрел в её глаза, пытаясь определить: что происходит с невестой. Но кроме обиды, которую воспринял за женское упрямство, ничего не разглядел.
Костя вышел из гостиной и вскоре зашумел на кухне. Сначала шуршали пакеты, потом зашумела вода, ножик застучал по доске, в воке зашкворчало. Всё это время Аня потрясенная сидела на подушке, уставившись на картину. Нет, она не сошла с ума. Или сошла? Может, у неё раздвоение личности? И пока одна её часть уверена, что работает без отрыва, другая занимается тем, о чём всё это время думала голова?
«У дедушки сильно болит голова, ему нужно в больничку полечиться», – вспомнился эпизод из раннего детства.
Ей было лет пять, когда пришли люди в белых халатах и забрали любимого дедушку. Он был невысоким, сухощавым, с седыми волосами на голове, похожими на подсолнух, щербатой улыбкой и седой бородой, образующей полумесяц вокруг подбородка. Дед всё время смеялся, даже когда на него надевали странную рубаху – с длинными рукавами и под руки выносили из квартиры.
Нет, она не может сойти с ума. Это неправильно, это недопустимо. Должно быть какое-то объяснение всему. Но как его найти, ведь она весь день была в квартире одна. А если не одна, то кому вообще-то это надо?
Из кухни потянулись ароматы, и только сейчас она вспомнила, что кроме утренней чашки кофе в желудке ничего за день не было. Зашумел чайник, забренчала посуда, лязгнули вилки. Аня поднялась с подушки, подошла к подоконнику и потрогал краски. Те самые, что она заказывала, не мираж. Нет, этому однозначно должно быть объяснение.
Ужинали они молча. Костя сердито думал о своём, видимо, как остепенить будущую жену. Аня – пыталась найти ответ, не желая оправдываться перед будущим мужем.
Вечер также прошёл в молчании, каждый погрузился в свои мысли.
Ночь Аня промучилась с бессоницей. Чтобы не мешать Косте, она ушла в гостиную, завалилась на подушки с книжкой. На картину на стене даже не смотрела, вообще демонстративно отвернулась. Ей не хотелось вообще о ней думать, ведь оставшийся чёртов эскиз стал предметом их разногласий. Не деньги, не «лодка быта», не ревность, а просто рисунок. Кому скажи!
Глаза пробегали по строчкам, пытаясь уловить суть. Героиня нашла труп у себя во дворе и устроила самостоятельное расследование, втянув в него соседа.
Только трупов не хватало – было последней мыслью Ани, прежде чем она заснула прямо на подушках.
Шея затекла. Проснувшись, Аня не сразу поняла, где находится. Потом вспомнила, как заснула, когда героиня книги устроила засаду. Вставать не хотелось. Да и тело отказывались слушаться, превратившись в окаменелость на подушке. Аня молча смотрела на этот прекрасный деревянный пол цвета венге. С этого ракурса она увидела, что в центре комнаты пол покрашен на несколько слоёв. Наверное, закрашивали царапины после мольберта. Как же она этого раньше не заметила?
На кухне зашумела вода, Костя – он был ещё дома – споласкивал чашку из-под кофе. Аня заставила себя подняться, чтобы поздороваться с женихом, поцеловать его.
Однако Костя был сердитей прежнего. Не потому, что Аня провела ночь в другой комнате, а потому, что набросок стал ещё ярче.
Пара тюбиков была выжата.
Этого не может быть.
Она точно сошла с ума.
«Дедушка не выглядит больным. Он ходит без палочки и очень весёлый. Зачем вы его забираете? Оставьте его!» -«Как же мы его оставим, если он – сумасшедший?» – «Откуда вы знаете?» – «Так он же того, чудит, и видит всякое». – «Неправда! – маленькая Аня была возмущена. – Он просто очень добрый и весёлый. И очень любит меня!»