Карточный домик (Сборник рассказов)
Шрифт:
Безысходная нищета может стать уделом будущего и по мнению Лесли (рассказ “Торговцы разумом”). Тут уж не до погони за модой, не до жиру — быть бы живу. Герои рассказа еле стягивают концы с концами. Дело доходит до того, что люди продают свои знания, потому что им больше нечем торговать. Конечно, это фантастическая ситуация — трансформация знаний с помощью особой аппаратуры. Но фантастической здесь является, пожалуй, только аппаратура. Разве это не наводит нас на мысль о реальных фактах покупки Соединенными Штатами крупнейших ученых Англии, ФРГ, Швеции и других капиталистических государств Европы? Физики, биологи, астрономы, авиаконструкторы покупаются американскими концернами и монополиями точно так же, как драгоценные музейные экспонаты, шедевры живописи, древние замки.
Научно-техническая революция, происходящая сейчас в США, ставит перед обществом новые проблемы этического и морального характера. И если мистера Венселмана можно считать винтиком сложного, непонятного механизма, лишь выражаясь фигурально, то рассказ-аллегория “Новая эра” Гая Эндора в фантастической форме ставит проблему весьма реальную: старый рабочий Энтон настолько сросся со своим станком, что стал настоящим придатком к нему, винтиком чуть не в полном смысле слова, да к тому же придатком ненужным, винтиком лишним. Автоматизация делает существование Энтона бессмысленным. Сначала Энтон живет и действует как машина, потом машина живет и действует как Энтон. Вопрос, кто для кого существует — машина для человека или человек для машины, — бесповоротно решается в пользу машины.
А вот машина в одноименном рассказе Ричарда Гемана, бессмысленная, ничего не производящая, вырастает в некий символ, выражение протеста мастера высокой квалификации Джо Максуина против того, что его сделали рабом, а не хозяином техники. На заводе он только нажимает кнопки, а ведь руки у него золотые, они могут сделать многое, очень многое. Но его способности не нужны обществу, они остаются без применения. Эта проблема, которую неизбежно ставит научно-технический прогресс, но она не может быть разрешена в частнокапиталистическом обществе.
В то же время рассказ Гемана “Машина” — ядовитая издевка над военным психозом в США. Полковники Пентагона и деятели ЦРУ устраивают суету вокруг машины лишь потому, что какой-то невежественный провинциальный репортер предположил, что она, как вечный двигатель, производит из воздуха… атомную энергию. Невежество — благодатная почва для психоза. Газеты и журналы лишь подогревают страсти.
Деятели Пентагона и ЦРУ появляются перед нами и в рассказе-шутке Стивена Арра “По инстанциям”. Шпиономания и подозрительность настолько пронизывают весь военно-бюрократический аппарат США, что фантастически разговорчивая мышь доводит генералитет до состояния шока, и простая просьба убрать мышеловку возле норы Джорджа ведет к полному краху всей страны.
Крах экономики всей страны рисует в рассказе “Карточный домик” и Сирил М.Корнблат, известный нашему читателю по роману “Торговцы космосом” (“Операция Венера”), написанному им в соавторстве с Фредериком Полом. Правда, причина этого краха на сей раз иная, хотя тоже фантастическая. Но каковы бы ни были его причины, а сам крах, Великий кризис, разразившийся в будущем, подозрительно похож на настоящий реальный кризис, а преуспевающий бизнесмен, один из воротил нью-йоркской биржи У.Дж.Борн — на реального воротилу с Уолл-стрита, интересы которого ограничиваются собственной язвой желудка да курсом акций на сегодняшний день.
У.Дж.Борн тщательно возводит карточный домик своей удачи. Ему кажется, что это прочная железобетонная конструкция, что его удача будет закономерной, логически предусмотренной, продуманной, подготовленной. Но в отличие от законов развития общества судьбы людей в стране капитала переменчивы. Их вершит слепой случай. Одна-единственная карта выхвачена из тщательно построенного карточного домика — и вот он уже развалился, превратившись в бесформенную груду карт.
Рассказы, включенные в сборник, дают хотя и мозаичную, но вполне объективную картину того, что представляет собой современное американское общество, его образ жизни и образ мышления, и каковы возможные направления его дальнейшего развития.
После первой мировой войны в фантастической литературе США победно гремела медь и грохотали барабаны “космической оперы”. Она отражала оптимизм американского общества. Ну еще бы! Ведь жокей в красно-белой полосатой шапочке со звездами на несколько корпусов обогнал тогда своих основных соперников: коренастого Джона Буля, потерявшего стремя, амазонку во фригийском колпачке, маленького желтолицего наездника с эмблемой солнца на куртке, не говоря уже о вышибленном из седла с поломанными руками и ногами спортсмене, представлявшем конюшню Круппа и Стиннеса.
И лихие завоевания планет солнечной системы американскими джентльменами с молниеносной реакцией Джека Демпси, которых послал в космос Эдгар Райе Берроуз и его многочисленные последователи, отражали бравурные настроения не только верхушки, но и среднего слоя граждан самого молодого, самого богатого и самого удачливого империалистического государства.
Но это было почти полстолетия назад!
За прошедшие годы американская научно-фантастическая литература претерпела радикальные изменения, и колокола тревожного боя давно уже уныло звенят там, где когда-то неистовствовал грандиозный оперный оркестр.
И знаменательно, что американские фантасты 50–60-х годов весьма скептически относятся к концепциям, прогнозирующим некое постиндустриальное общество без антагонистических противоречий, без классовой борьбы, сулящее рай на земле в равной степени и господину Рокфеллеру, и Джону Смиту, четыреста пятьдесят четыре раза за смену нажимающему кнопку машины. В сущности, в такое общество теперь уже никто больше не верит.
Если бы сборник “Карточный домик” нуждался в эпиграфе, го можно было бы взять для него слова президента Никсона, сказанные им во время церемонии принятия присяги: “Мы видим, что мы богаты товарами, но бедны духом, достигаем с изумительной точностью Луны, но являемся жертвами яростных разногласий здесь, на Земле. Мы в плену у войны и нуждаемся в мире. Мы страдаем от раскола и нуждаемся в единстве”.
Увы, слова, только слова! Они так же ненадежны, как карточный домик удачи и счастья, воздвигнутый мозговым трестом США, — замена настоящего счастья. Ведь если выхватить только одну карту…