Картонные звезды
Шрифт:
Только недовольные вопли потревоженной обезьяньей семьи были ответом на мои стенания. Пришлось выбрать пятерку самых возможных «на вид» желудочных лекарств и съесть штук по пять таблеток каждого наименования. Что точно я съел, припомнить, естественно, невозможно, но последствия этого злополучного «эксперимента» я ощущал на себе еще как минимум два дня. Но в тот момент мне казалось, что я поступил очень верно. Желудок мой незамедлительно сжался в кулачок, и всяческое истечение из него мгновенно прекратилось. Обрадованный столь радикальным излечением от одолевавших меня хворей, я прибавил
— Да пришел я, пришел, — подбадривал я их, словно оправдываясь, — ну, хватит, успокойтесь.
Но они все тянули руки ко мне, стараясь коснуться хотя бы промокших от пота брюк.
По идее, можно было бы немедленно двигаться в путь, но без глотка воды уже я не мог сойти с места. Поскольку ближайшие трубочники были опустошены еще вчера, пришлось идти очень далеко, и я едва не заплутал на обратном пути. И только неоднократно вспотев от мысли, что я все же потерял местонахождение нашей стоянки, неожиданно вышел к едва не потерянному лагерю.
— По глотку, — предупреждал я каждого пациента, поднося горлышко фляжки к их потрескавшимся губам, — только по одному глотку.
Но мои слова мало что значили для изможденных жаждой людей. Каждый постарался за тот недолгий миг, пока спасительное горлышко находилось в пределах досягаемости, высосать как можно больше. И если у Юджина я отнял флягу почти сразу же, то Лау Линь дал сделать еще один судорожный глоток. Десять минут на сборы, и я вновь впрягаюсь в волокушу. Десять минут тащу Лау Линь и сумку, возвращаюсь обратно и тащу уже американца. Пока иду — отдыхаю. Это как в известном армейском анекдоте. Старшина говорит солдатам: «Берите лопаты и быстро копайте траншею вон от того забора и до отбоя». Самый глупый солдатик спрашивает его: «А когда же отдыхать?» «Отдыхать будешь, пока земля летит», — отвечает ему на это старшина.
Одно хорошо — самому передвигаться стало значительно легче. За последние дни вес мой уменьшился так сильно, что форма болтается на плечах, словно на вешалке. И еще я заметил, что какая-то удивительная легкость сопровождает все мои действия. Будто это и не я вовсе, будто и не со мной весь этот кошмар происходит.
Вскоре я проволакиваю моих страдальцев примерно до первого поворота, и эта нереальная поначалу легкость внезапно сменяется полным упадком сил. Кажется, я тяну волокушу изо всех сил, но ноги мои только беспомощно скребут по траве. Волокуша же при этом почти не движется.
— Сейчас Лаусик, подожди минутку, — шепчу я, приваливаясь к очередному дереву. — Вот отдохну немного, и мы пойдем дальше.
— Санья, — отзывается она, — не теряй времени, иди дальше один.
— Как это? — не верю я своим ушам. — А как же ты? Ты что это такое придумала?
— Все правильно, — с полной готовностью к самопожертвованию возразила та. — Представь, что будет, если у тебя не хватит сил дотащить нас даже до дороги! Нельзя тянуть далее. Ты должен сегодня же добраться до того селения, где брали проводника. Помнишь его?
Я
— Еще бы, он потом прямо у нас перед носом уселся…
— Тогда ты сможешь привести помощь, — нетерпеливым движением руки прекратила она мою болтовню. — Самое главное, не забудь отметить точки поворотов, и все будет в порядке.
— Наверное, мне надо подтащить сюда и Юджина? — предложил я. — Хоть и тяжело, но придется за ним сходить.
Взгляд, которым она окинула меня, был мне не понятен. Казалось, она внутренне не одобряла моего намерения, но и возразить против него тоже не решалась.
— Я сейчас, я быстро, — пообещал я, бережно прижимая ее безжизненную руку к груди. — Только не теряй сознания, присматривай тут за ним в мое отсутствие. Ладно?
Девушка в знак согласия лишь слабо моргнула и улыбнулась кончиками губ. Погладив на прощание ее спутавшиеся волосы, я в который раз отправился по уже хорошо утоптанной мною тропинке. Американца я нашел уже в бессознательном состоянии. По его позе было видно, что он некоторое время пытался ползти самостоятельно, но, не рассчитав силы, перенапрягся и вырубился. Я подхватил за руки и, пятясь словно рак, поволок его безжизненное тело к дороге. В какой-то момент, когда его простреленная нога задела за вылезший из-под земли корень, он очнулся и даже выругался от боли.
— Эй, русский, — прохрипел он, осознав, что с ним происходит, — отпусти меня сейчас же!
Я разжал пальцы и, мгновенно потеряв равновесие, рухнул рядом с ним.
— Слушай, — пошептал он, с трудом поворачиваясь на бок, — все вместе мы не дойдем… Давай выбираться отсюда только вдвоем, — предложил тот, цепко хватаясь за мой рукав. — Что скажешь? Зачем тебе нужна эта вьетконговка? Таких как она, здесь сколько угодно. Кроме того… послушай… наше правительство выплачивает значительное вознаграждение за спасение военнослужащих…
— Так ты же не военнослужащий, — равнодушно отозвался я, приподнимая несколько ожившего радиста. — И к тому же весьма затруднительно получить награду за твое спасение, находясь здесь. Ты так не считаешь?
— Ерунда, — замотал тот головой, — это чисто технические трудности. Мы их преодолеем в два счета…
Я осторожно огибал упавшие деревья, преодолевал мелкие канавки и рытвины, продирался через бамбуковый частокол, а он все уговаривал меня выбираться из джунглей на пару, применяя все уловки, которые непрерывно выдавал его воспаленный мозг. Я, конечно, поддакивал, спорил и опровергал его аргументы, даже особо не вслушиваясь в то, что он мне говорил, поскольку весь этот звуковой фон помогал хоть как-то отвлечься от гудящих ног и болезненно ноющей спины. Вскоре показалось и разлапистое дерево, под которым я оставил Лау Линь.
— Все что ты мне наболтал, — из последних сил встряхнул я своего спутника, — забудь, как минимум, на сутки. Будете сидеть здесь вдвоем, пока я не приведу помощь. И без глупостей мне. Делись с Лау Линь водой и присматривай за ней. Пока все наши жизни не стоят и гроша, и те суммы, которые ты мне сулил, тоже не имеют ни малейшей ценности. Понял? Вернусь, проверю!
— Yes! — коротко ответил Юджин, и его лихорадочное возбуждение вдруг сменилось полным упадком сил.