Картонные звезды
Шрифт:
— Меня зовут Фан Лак Туэн, — протягивает мне руку офицер. — Два года назад я оканчивал в СССР Харьковское училище ПВО. Как звучит мой русский, — тут же интересуется он, — все еще нормально воспринимается?
— Прекрасно говорите, — киваю я, льстиво улыбаясь, — очень правильно. У вас все так хорошо знают наш язык?
— Здесь самый опасный район, — приосанивается Фан Лак, — сюда посылают только самых лучших и подготовленных. И офицер службы оповещения должен знать много иностранных языков. Да, а зачем вам госпиталь? — вспоминает он.
— Раненый у нас, — напоминаю я.
— Ах, да, — спохватывается «самый лучший», — но здесь поблизости нет никакого госпиталя. Ближайший из них, э-э-э, километрах, пожалуй, в двадцати, не меньше.
Он подводит меня к висящей на стене карте и тычет пальцем в какую-то точку.
— Вот
— Но, может быть, вы поможете вытащить нашу машину? — просяще заглядываю ему в его узкие глаза.
— На позиции крайне мало людей, — качает он головой. — Вряд ли командир батареи сможет выделить достаточно большое их количество вам в помощь. Сами видите, что тут творится.
— Но, может быть, у вас на батарее есть какой-нибудь трактор?
Офицер надолго задумывается, но вопрос мой так и остается без ответа. Неожиданно вновь появляются давешние охранники. Они вносят некий упакованный в бумагу сверток и связку деревянных судков. Из-под приоткрытой крышки одного из них несется сильный запах только что поджаренного мяса. Взор мой невольно обращается в сторону столь вожделенно пахнущей пищи, но офицер всецело занят лишь свертком.
— Я вижу, ваша одежда сильно пострадала, — с сочувствием говорит он, разворачивая его на столе, — позвольте помочь вам в этом вопросе. Недавно нам удалось захватить нескольких американских диверсантов, и если не побрезгуете… Форму мы конечно же постирали и зашили, — скороговоркой принялся уговаривать он меня, не видя в моих глазах должного энтузиазма. — Мне кажется, она вам будет впору. Ремней, правда, нет, но и ваш еще вполне приличный. Переодеться можете вот здесь, — тут же указал он пальцем на стоящую в углу ширмочку.
Через две минуты меня было просто не узнать. Пятнистая, усыпанная карманами и нашивками куртка сидела на мне как влитая. Брюки, в нужных местах стянутые плоскими, вшитыми в ткань резинками, почти не жали. Берет — панама с прорезиненными завязками под подбородком завершал наряд. Класс! Дырки на бедре и на груди действительно аккуратно зашиты и даже на ощупь почти не заметны. Я удовлетворенно похлопал себя по полам, застегнул на талии ремень и шагнул из-за ширмы. Фан Лак даже переменился в лице, явно не ожидая от меня столь быстрого перевоплощения.
— Что я говорил, — довольно похлопал он меня рукой по спине, — в самый раз пришлась!
«Так вот в чем дело, — догадался я. — Скорее всего, никому из местного начальства форма просто не подошла по размеру, раз мне ее столь безпроблемно подарили. Да что и не отдать в хорошие руки совершенно бесполезную вещицу? А так и заботу о союзнике проявили, и укрепили дорогим подарком (пусть и слегка дырявым) славное боевое сотрудничество».
— Так как же насчет трактора? — деликатно напоминаю я.
— Да, да, — неопределенно машет он руками, — я помню, но тут есть некоторые проблемы. А вы покушайте пока, покушайте, у нас готовят довольно вкусно.
Дважды себя просить я не заставляю. Утробно рыча разбуженным от долгого обморока желудком, мигом усаживаюсь за стол и берусь за ложку. Ах, этот обед! Я буду помнить его до конца жизни! В первом судочке плескалась неземной вкусности куриная лапша с тонюсенькими-претонюсенькими полосками теста и совершенно одинаковыми кусочками ярко-красной моркови. Казалось, я только опустил ложку в судок, а через мгновение она уже звонко скребла по совершенно сухому днищу. Смущенно взглянув на офицера, который непрерывно названивал куда-то по полевому телефону, я вороватым движением подтянул к себе второй судок. Там было что-то похожее на тушеную капусту, сверху прикрытое хорошо прожаренными полосками буквально источающей жир свинины. Вначале я деликатно попробовал только кусочек, и… все повторилось в том же порядке. Мгновение… и котелок опустел. Я сам был поражен тем, как быстро это произошло. Оставалось заглянуть только в оплетенную пузатую бутылку, я уже догадывался, что там обычный зеленый чай. Но налить я его так и не успеваю. Офицер поворачивается ко мне и, поймав мой вопрошающий взгляд, ободряюще подмигивает.
— Через полчаса на батарею прибудут два тягача, — говорит он, кладя трубку на аппарат. — Надеюсь, они помогут вытащить ваш транспорт.
Но на деле все оказалось не так просто и, разумеется, не столь быстро. Тягачи действительно пришли, но каждый из них притащил прицеп, доверху наполненный ящиками со снарядами. Пока
Утро после столь кошмарного «отдыха» было столь же безрадостным. Мрачный, небритый, с распухшим от укусов лицом, Воронин гонял нас с рассвета, словно галерных рабов. Прежде всего, Басюре пришлось перегнать обе машины в рощу, расположенную на некотором удалении от боевых позиций. Именно там мы и начали сооружать стационарную стоянку. Естественно, что никакого опыта у нас не было, и мы, по простоте душевной, поначалу построили нечто похожее на обычный туристический лагерь. Неудивительно, что Воронин, осмотрев то, что у нас получилось, приказал все переделать, указав, естественно, на самые вопиющие недоработки.
Процесс улучшений и преобразований мы начали с перемещения зенитки. Ранее она стояла на опушке рощи и хотя и была, что называется, под рукой, но при этом имела весьма небольшой сектор обстрела. Капитан заставил нас перекатить ее подальше от высоких деревьев и устроить позицию среди кучки разновысоких кустов. Памятуя о недавнем трагическом опыте, мы незамедлительно украсили пушку несколькими вязанками какого-то вечнозеленого растения, напоминающего своим видом кавказский можжевельник. После этого настала пора коренной перестройки нашего становища (не подберу другого слова для обозначения столь экзотического лагеря). Прежде всего пришлось снять палатки и выкопать под ними примерно метровой глубины ямы. И это было очень своевременно сделано, поскольку спать нам было совершенно не на чем. Спальные мешки пришлось выбросить из-за того, что они были изодраны во время взрыва в клочья и для дальнейшего использования совершенно не пригодны. Находчивый капитан тут же придумал использовать в качестве кроватей куски брезента примерно метровой ширины. Вопрос был только в том, как их ловчее закрепить. Недопустимо было слишком сильное провисание, да и касаться ягодицами пола, во время сна, было неприятно. Тут уже все начали предлагать свои способы закрепления самодельных гамаков. В конце концов, испытав некоторые конструкции, остановились на самой примитивной из них. Она представляла собой четыре крепких бамбуковых кола, вбитых в заглубленный пол. К ним примотали поперечины, которые дополнительно подперли косяками. Получилось довольно опрятно, хотя и бедновато. Само собой, к столь необычным «кроватям» пришлось некоторое время привыкать, но смею вас заверить, из-за просто хронического недосыпа процесс привыкания не затянулся.
К вечеру выясняется, что Стулов должен будет отлежать в лазарете не менее недели. Новость означает для нас только одно — минимум неделю мы точно просидим в этом пальмовом лесу. А раз так, то я предполагаю, что с утра нам вместо завтрака предстоит натягивать антенные растяжки. Однако я оказываюсь неправ. Воронин, походив по лагерю и узрев, что в общем и целом мы уже разместились, решил устроить нам напоследок еще одно испытание.
— Камков, — гаркнул он, заметив бдительным оком, как Камо после скромного ужина потихонечку пристраивается на столь же скромное спальное место. — А не испытать ли нам, дружок, основной передатчик?