Картуз уполномочен заявить
Шрифт:
– И в чем у вас поломка?
– В антигравитаторе. Без него возможно только припланетное передвижение.
– Вот что, сейчас все бросай и полетим на станцию тех. обслуживания к нам, в Кисляевку. Там как раз высококлассный механик с инженерным уклоном отбывает наказание за несанкционированный запуск соседей в космос в обычном бытовом холодильнике.
Инопланетянин согласился, перелился в выходные лапти, принял праздничный серо-буро-малиновый цвет и пригласил на посадку.
Сыщики залезли во что-то очень напоминающее ванну, емкость
– Готовы?
– спросил кисель.
Картуз поправил симметричность козырька фуражки по отношению к носу и посмотрел на часы.
– Готовы!
Под ними что-то мягко заурчало, тарелка поднялась в воздух и полетела к Кисляевке.
Две старушки охломоновки, набиравшие воду из колодца, сочувственно проводили взглядом аппарат.
– Увез, - сказала одна.
– Тьфу на него, - отозвалась другая.
Механик Звездного городка Сергей Шаваевич Головастик закручивал гайку номер семь. Гайка шла туго. Головастик налег двумя руками и помог пузом. Запорожец накренился.
Из-за него медленно выплыла летающая тарелка.
У механика Головастика выпал ключ.
В боку тарелки появилось отверстие.
В нем показался инспектор ВАГОНа Картуз.
– Сергей Шаваевич, вы в антигравитаторах разбираетесь?
– спросил он.
– Ну вот, - сказал Головастик, - говорили мне: не работай допоздна. Все. С завтрашнего дня режим и витамины.
Тем временем тарелка приземлилась рядом с обалдевшим механиком. Картуз выпрыгнул из нее.
– Тут антигравитатор полетел, - сообщил он.
– Посмотрите?
– А что, - спросил Головастик, - у нас вся милиция на тарелки пересела?
– Да нет, просто гражданин подбросил.
Гражданин показался в люке.
Головастик тихо сполз по стенке.
ВАГОНовцы учтиво подняли его за локотки и завели под тарелку.
– Вы тут покажите Сергею Шаваевичу что у вас где, а мы пока отчетом займемся.
Постепенно механик и инопланетянин разговорились, у них завязалось взаимопонимание на автолюбительской почве. Так и сыпались слова: кардан, ось, коленвал... И наконец они полезли в железные внутренности тарелки.
Через полтора часа сдружившиеся братья по разуму - механик в кисельных пятнах, марсианин в мазуте - заявили, что все готово.
– Неважно, где у него мозги, - сказал Головастик, - главное, что они работают.
В дорогу механик подарил пришельцу любимый набор гаечных ключей, а инопланетянин портативный перемещатель соседей на дальние расстояния с гарантией на пятьсот лет.
Картуз попросил кисельного подвезти их до участка.
Когда тарелка зависла над отделением ВАГОНа, инспектор с помощником спустились на родную землю.
– Ну, спасибо, - сказал кисельный, - большое галактическое спасибо, родные уже забыли, наверное, как я выгляжу.
– Это трудно забыть, - пробурчал Ведеркин.
– До свидания, - попрощался пришелец, - и еще раз спасибо.
– Не за что, - ответил Картуз, -
Ведеркин козырнул. Люк захлопнулся. Тарелка замигала разноц- ветными огнями, поднялась, накренилась и, резко взмыв, исчезла в темнеющем небе Подмосковья где-то в районе созвездия Волопаса.
Сыщики разошлись по домам.
Соседка Картуза, отставив лейку, еще долго смотрела на звезды.
– Летають, летають... А чего летають?
Глава пятая
Дело о бабакуде,
или Крылатые качели
Картуз сочувственно слушал заведующего лабораторией Сохранения ненужных зверей при Институте Ненормальных Явлений, прибывшего к прославленному сыщику с первой электричкой.
– Бабакуда пропала, - гундосил завлаб, - сгинула на погибель моей диссертации.
– Опишите подоз.., тьфу, пропавшую поподробнее.
– Такая кутасивая, с нюнзиком.
– По буквам, пожалуйста.
– Ню-нзи-ком.
– А еще приметы у нее имеются?
– Приметы, приметы, - задумчиво протянуло светило.
– Да! Есть! Синдром закачивания имеется, открытый Синяковым.
– Поподробнее, мы должны знать все.
Оказалось, что бабакуда - отечественное дальневосточное млекопитающее средней комплекции, довольно лохматое, но симпатичное. Похожее на смесь слона собаки и кенгуру. Хотя в науке признано ближайшим родственником домовой мыши. Любит две вещи - сыр и качели. Вид качелей вызывает неодолимое желание качаться. На качелях впадает в глубокий сон и падает обычно после десятого качка. Спит до весны. Весной просыпается и снова ищет качели. Называется все это синдромом Синякова. Под большим секретом завлаб сказал, что Синяков это он и есть, а пропавшая бабакуда - единственный зарегистрированный экземпляр.
В папке, лежавшей перед Картузом, были две фотографии убегшей - в профиль и фас.
– Так себе нюнзик, - сказал Ведеркин из-за плеча шефа.
– Бабакуда как бабакуда, - пожал плечами инспектор.
– Бабакуда обыкновенная, ручная, - прочитал Ведеркин, - найдена при таинственных обстоятельствах группой геологов на Камчатке. Геологи сделали качели для отсеивания молибдена от курчатовия. Животное пришло на скрип, взобралось на качели и на десятом махе свалилось рядом в глубоком сне, в котором и пребывало до прибытия в Институт Ненормальных Явлений. С удовольствием ест сыр. Где живет и чем питается в природе, неизвестно.
– Будем брать на качели. Шарман, Ведеркин?
– А как жесь, Иван Иванович!
Ведеркин взял лупу, Картуз фотоаппарат и сыщики отправились на место происшествия.
** У дверей белокафельного института их встретил местами поседевший от горя Синяков.
Завлаб привел их к невысокому зданию в стиле Мозговитости и Просвещенности. Перед входом стояла статуя Менделеева, открывающего свою таблицу.
Они прошли мимо доски, на которой значилось Институт НЕЯВКИ. Последние две буквы были намалеваны штатным юмористом.